Так священник прихода, где я жил с 1955 по 1959 год, на поминках на кладбище, заявил пастве: «Кто не заплатит пять рублей, на могиле служить не буду». Хорошо тем кто имеет пять рублей, а сколько таких, что и рубля не имеют: значит их покойники не удостоятся моления над могилами, священника, и эти могилы не почувствуют запаха благовоний ладана над ними, как у тех богатых, которые имеют пять рублей.
Частная жизнь «попа» и его попадьи была ниже всякой критики. Она даже пьяной являлась на клирос петь и не стесняясь ругаться площадной бранью, даже в церкви. «Поп» тоже напивался, но не так часто. Удивляться этому но приходится т. к. Москва старалась иметь духовенство почти все из агентов МВД.
Баптисты пользуясь такими случаями и, указывая пальцами на чинимое, обливают грязью все священство, веру и верующих и, еще энергичнее стараются привлечь к себе поколебавшихся духом. Их секта все больше и больше ширится и не только по всему «свободному» советскому союзу, но даже и лагерях заключенных.
Канун Рождества Христова. До сумерек еще часа 2–3, а по станице уже издалека белеют узелки в руках детей подростков:
«Носят вечерю», хотя до вечера еще далеко, но дети со счастливыми личиками спешат к своим родным: дяде, тете, дедушке, бабушке или просто к хорошим знакомым.
Глядя на их радостные, сияющие личики и мне хочется радоваться с ними, их радостям. Ведь мы тоже такими были. Ведь этот обычай-наш обычай, испокон веков, оставлен и живет до настоящего времени, но взирал ни на какие козни и усилия безбожников и коммунистов, вырвать все эти религиозные обряды и вору из сердец люде
Вечером, пород праздником Крещения 6-го января по старому стилю, народ, начиная с трех часов дня, снует вперед к церкви и обратно. Мрак успокаивает всех. Станица засыпает и в 12 часов ночи, когда сон, крепко сомкнув глаза обывателям, сжав их в своих приятных объятиях, когда души их витают где то, забыв все мирские невзгоды, вдруг, разрывая ночную тишину, раздаются одиночные выстрелы и вскорости превращаются в частую стрельбу, как на поле брани продолжающуюся минут 15, возвещая о наступлении праздника.
В 4 часа утра встаю и иду к церкви. Еще темно. По улицам со всех концов станицы вижу торопящиеся фигуры с посудой в руках: кто с кувшином, кто с чайником, кто с кофейником и пр. и пр.
И все устремляются на возвышенность к церкви. Подхожу и я к ограде. Довольно большой двор — церковный, уже полон людьми.
Внутри у ограды, вокруг церкви, бесчисленное множество мигающих огоньков — свечей, слившихся, на первый взгляд, в одно общее огромное огненное кольцо, освещая торжественные лица склоненных фигур, ждущих появления священника, освящающего воду.