Гафур прислушался, поднял с земли булыжник и ровно пять раз ударил по лежавшему перед ним огромному валуну. И почти сразу из-за скалы показалась закутанная в чадар человеческая фигура. В руках его был автомат Калашникова. И только сейчас Фил обратил внимание, что со стороны расщелины, метрах в двадцати от них, смотрел еще один ствол.
Далее группу сопровождали уже эти, встретившие их моджахеды.
Пока путников окружали сухие и травянистые каменные увалы, идти было сравнительно легко. Но когда они стали превращаться в густо осыпанных снегами великанов, с торчащими на них словно шапками, ледяными панцирями, путь их превратился в настоящий ад.
Ревущая в глубоком ущелье река, и редкие рощицы горных сосенок, были словно продолжением этой окружающей их суровой природы.
Шли молча. И только глухое сопение взбирающихся к перевалу людей, нарушало девственность окружающей их тишины.
Идти было очень тяжело. Шли помогая друг другу. Заплечные мешки с боеприпасами и провиантом на семь дней пути, казавшиеся вначале пустяком, сейчас, для людей карабкающихся по обледенелым откосам, были неимоверно тяжелы. Идти старались тихо и осторожно. Любое нарушение этих неписанных законов, могло привести за собой сход лавины.
К полудню следующего дня группа перевалила хребет, а к вечеру была уже у его подножия, рядом с небольшим селением, находящимся уже под контролем моджахедов Ахмад — шаха-Масуда.
Когда подошли к кишлаку, лучи уже прятающегося солнца, словно нехотя проглядывали из-за гор.
Все были вымотаны настолько, что Филипп и последовавший его примеру Смит, отказались от ужина, и выпив только по пиале густо заваренного зеленого чая, упали на покрытые кошмами, отведенные им прямо на земляном полу места, и сразу заснули.
Утром путь был продолжен.
Шиитский Иран, который накануне Апрельской революции в Афганистане сверг проамериканский режим и выбросил из страны всех американцев, к Пакистану, нашедшему в лице изгнанников своих новых покровителей, был настроен довольно враждебно. Такое же отношение Ирана было и по отношению к «Альянсу семи», обосновавшемуся в Пакистане. И причина «неприязни» не в разнице религиозных течений, — Пакистан и афганская оппозиция в лице «альянса» были сунниты, а именно, в их проамериканской политике.
Обо все этом и размышлял сейчас Филипп Джексон, идя след в след за Сулейманом.
…Филипп прекрасно знал, что такое «Ислам». Он знал, что это религия, и религия за многие века ставшая частью бытия миллионов людей в странах Азии и Африки. Для них она образ мышления и действия, надежда на справедливость в этой жизни, и упование на награду в жизни иной.