Глеб вспотел холодным потом от неприятной догадки, что раздета мать вовсе не потому, что пекла пироги и угорела. У любой женщины есть любовь, как-то сказала она, к ней остается только подбирать любовников. У любой. Это он запомнил. Значит, у каждой. И у нее тоже.
Принялись звонить к соседям, поднимаясь вверх по этажам. Тщетно, никого не оказалось дома. Скоро отворилась глебовская дверь, от них, через пролет Глеб успел заметить, выскользнул к лифту мужчина в светлом костюме. Подождали, пока лифт уехал, спустились и снова позвонили в дверь.
— Ты только никому не говори, что мы… вместо газет или туалетной бумаги используем салфетки, — попросил Глеб, включая свет в туалете.
Невозможно детским умом определить, кто в этом страшном змеином клубке семейных распрей больше был виноват. И он выбрал ее правоту, потому что она в отличие от отца жалела его, плача и приговаривая «бедный, бедный мой ребенок», и мягкими влажными губами целовала его в губы. В эти минуты ему было нестерпимо жаль ее. Он клялся сам себе не допустить ее слез и жить так, чтобы никогда-никогда и ничем стараться ее не расстраивать.
— Покажи, как ты любишь мамочку, — просила Вероника и протягивала сыну руки.
— Я обожаю тебя и живу только ради тебя, глупышка. Твой отец ничтожество. Никто его не уважает, его не за что уважать. Вырастешь, все поймешь. Ты моя единственная отрада. Я должна оберегать тебя, потому что, если я тебя потеряю, сама погибну.
Жизнь человеческая — колея. Движение по ней — игры разума, иллюзион, мистификация. Каждый приходит в нее и приносит с собой собственную программу, собственные задачи, собственное представление о колее и чутье, как из нее выбираться. Чуть отклонился вектор, сразу замутило, запрыгало все внутри, принялось ездить по тонкому телу острыми колесами, вонзать в него раскаленный, заточенный металл, бить по нервам, болезненно получая намеки на возможное изменение кармы. Боль — это валюта ментального плана. Воля, боль, сознательный выбор вместе есть стремление изменить программу. В нефизическом мире бьют сильнее и изощреннее. Для того чтобы получить билет на следующую процедуру, надо вытерпеть предыдущую, при этом желательно, чтобы улыбка не сходила с лица. Это колоссальный, адский, невидимый труд. Канавы, говорил его дед, с утра до ночи копать легче в омской промерзлой ссылке. Нам не девять жизней дается, как кошкам. Значит, зачем-то ее дали. Необходимо все время двигаться вперед и усвоить, что статика — это смерть. Необходимо меняться. Но иногда, чтобы убедиться в этом, уходят годы…