— Которая? Сестра? Это которая? — Сергий завертел головой.
— Маричка которая.
— Маричка? Ну так она это… она тут не живет, в деревне. Не знаю, где и искать ее!
— Не знаешь? А мне сдается, что знаешь… — светловолосый кивнул.
Второй, повыше ростом, что держал Сергия, приставил ему к горлу нож. Холодное лезвие скользнуло под бороду, прижалось к коже.
— Что вам от меня надобно? — взвизгнул Сергий. — Ну ведьма она, ведьма, чтоб ей провалиться! Напаскудила в деревне и сгинула неведомо куда! Я уж ее с месяц и в глаза не видывал, богом клянусь!
Светловолосый прикрыл глаза. Тогда высокий убрал от горла Сергия нож и внезапно сильнейшим ударом в живот свалил его на пол. Сергий задохнулся. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не получалось. Лицо его посинело, глаза вылезли из орбит, кровь гулко ударила в виски.
— Ты богом не клянись. Это грех, — спокойно сказал монах.
— Дать ему еще? — спросил высокий.
— Погоди, пусть отдышится…
Сергий закашлялся, судорожно вздохнул. Легкие наполнились воздухом. Он медленно поднялся, прислонился к стене, прижал руки к животу. Они не могли… Не могли они знать! Да и никто не мог! Пугают. Главное — выдержать.
— Пошто бьете бесчеловечно? — просипел Сергий, глядя на светловолосого исподлобья злым взглядом.
— Где твоя коза? — вдруг спросил светловолосый.
У Сергия подогнулись колени.
— Коза? Что за коза? Не пойму я что-то…
— Та самая, что с неделю назад у Арсения купил.
— А… Так сдохла она, третьего дня уж как околела.
— Околела, говоришь? Ну и куда ж ты труп дел?
— Труп ейный? А куда дел — в лесу зарыл!
— В лесу, значит? А ежели пойти да откопать?
Сергий не отвечал. Тогда высокий схватил его за волосы и треснул затылком об стену. Он не знал, что когда-то у Сергия была редкая икона. Икону Сергий продал бродячим скупщикам, а гвоздь, на котором она висела, остался в стене. Так он его и не вытащил, только шляпку сковырнул. Но монах этого не знал и гвоздя в темноте не разглядел… Что-то хрустнуло в затылке, и белый свет вспыхнул в глазах Сергия. С усилием отдернув от стены голову, он рухнул на пол. К нему подскочили, схватили, затрясли.
— О, проклятие! — голос высокого.
— Где? Где она? Скажи! — это светловолосый.
— Порчу… Порчу наведет, я не могу… Что… со мной?
— Ты умираешь, сын мой, — новый голос, мягкий. — Покайся перед лицом Господа, сними с души грех! Господь простит тебя, еще не поздно. Простит…
Сергий почувствовал, как немеет тело и замирает сердце. И сказал.
Влажная земля мягко пружинила под ногами, заглушая шаги. Лес, нависая темной безликой громадой, равнодушно взирал на идущих старой, заросшей кустами земляники тропой, путников. Их было трое — Варахасий, Нардух и Иова. Бледная луна слабо пробивалась сквозь густо увитые листьями ветви, пытаясь разглядеть лица идущих. Варахасий нес на лице своем строгую решимость, черты Иовы явно были искажены страхом, а Нардух… Нет, не веселье было на лице его, но какое-то брезгливое любопытство.