Солнце уже опускалось за горизонт, как в деревню въехали три всадника. На них были монашеские рясы, густой слой дорожной пыли свидетельствовал о долгой дороге. Трактирщик окликнул их с крыльца:
— Издалека путь держите, отцы?
Один из всадников остановил идущую шагом лошадь и посмотрел на трактирщика.
— Скажи, добрый человек, это Овраг?
— Он самый, он самый, отче.
Монах откинул капюшон рясы и вытер взмокший лоб. Лицо его, чуть полноватое и довольно добродушное, с маленькими хитрыми глазками и каким-то неуловимым выражением (лукавства? подозрения?) расплылось в приятной улыбке.
— А что, добрый человек, хороший у тебя трактир? Достойно поесть и переночевать можно?
— Милости просим святых отцов, на наш стол еще никто не жаловался, — без запинки соврал трактирщик. — А что до ночевки, то я могу предложить сеновал: сарай большущий, не жарко и воздух свежий…
— Ну что ж, сеновал так сеновал, — согласился монах, слезая с лошади.
Спутники его за это время успели удалиться достаточно далеко. Трактирщик бросил им вслед сокрушенный взгляд.
— Что ж ваши товарищи, не присоединятся к вам?
Монах привязал лошадь к воротам, подтянул рясу.
— Товарищи? — переспросил он. — Товарищи присоединятся, но позже, хвалу вот только Господу воздадут в вашей церкви, да иконе чудотворной помолятся да со священником вашим побеседуют. Ну а мы пока давай к их приезду подготовимся: состряпай-ка покуда ужин и позаботься о лошади…
— Конечно, конечно, отец…
— Иова, — подсказал ему монах. — Отец Иова из Посадского аббатства, со мной же мои братия: отец Нардух и отец Варахасий.
— К нам приехали, в Овраг? — полюбопытствовал трактирщик, жестом приглашая гостя войти в трактир.
— Нет, сын мой, проездом мы. Держим путь в Обрыв-город, Святой реке поклониться, да вот притомились в дороге, на пару дней у вас остановиться придется.
Трактирщик понимающе покивал. Отец Иова вошел в трактир. Здесь было немноголюдно: пара крестьян потягивала брагу, четверка солдат резалась в карты, обильно сдабривая игру вином, да какой-то челядин, по виду — гонец, уплетал яичницу с салом так, будто три дня не ел. Монах выбрал себе столик в углу помещения, поближе к стойке и принялся с безразличным видом перебирать четки. На него никто не обратил внимания. Вскоре подошел трактирщик.
— Пристроил вашу лошадку, засыпал ей овса, — сообщил он. — Прикажете подавать ужин?
— Нет, подожду, пожалуй, братьев, — произнес отец Иова, но как-то нерешительно.
Опытный слух трактирщика уловил интонацию.
— А может, пока промочить горло желаете? — предложил он негромко, заговорщицки подмигнув. Он знал, что монахам в принципе запрещено пить вино, но упускать возможный доход тоже не хотелось. Отец Иова окинул быстрым взглядом посетителей.
