– Просто переспали?
Я не верила своим ушам, глядя, как он равнодушно это говорил.
– Маш, послушай, вчерашняя ночь была ошибкой. И я сожалею, что это произошло. Я поддался сиюминутному желанию, и за это прошу прощение.
– Ошибкой?
«Не смей показывать свои слезы! Не смей!»,– я раз за разом повторяла про себя эту фразу, чувствуя, что еще чуть-чуть, и я не выдержу.
– Именно.
Он отвернулся от меня, показывая тем самым, что не желает больше продолжать разговор. А я не стала настаивать на продолжении. На ватных ногах, придерживаясь за стену, я просеменила к своей комнате, села на край кровати и просто застыла, глядя в одну точку. Я ждала, когда услышу звук, закрывающейся входной двери, и когда дождалась, позволила слезе покатиться по щеке. За ней покатилась другая, затем еще одна и еще одна. Они катились долго, не переставая… Периодически я щурила глаза, а потом смотрела в зеркало на свое отражение. На щеках блестели мокрые дорожки. В глазах застыли слезы, словно линзы, мешающие четко видеть.
– Маша, какая же ты Машка, – усмехнулась я сама себе.
Свернувшись в клубочек, как кошка, я пролежала так до самого утра, беззвучно продолжая лить слезы. Я не видела смысла в том, чтобы громко рыдать, у меня просто не было на это сил. Согласившись тогда жить с Сергеем, я знала, что будет тяжело. И я не жалела о своем решении. В этом тоже был смысл. Я была уверена в том, что настанет день, и он захочет забрать свои слова обратно. Вот только больше ждать я не могла, хотя все равно продолжала это делать, пусть и вдали от него. Нет, неправильно: я не могла ждать рядом с ним, под одной крышей. Мне хотелось вырваться отсюда и убежать скорей, лишь бы только по приезду не видеть больше Сергея. Мне следовало поставить точку, но после нее нагло просилась запятая. Только запятую ставить я предоставила право Сергею.
Рано утром, когда только-только начало рассветать, я села за стол перед чистым листом бумаги. Я не видела смысла больше молчать. Мне не было стыдно написать ему письмо. Он должен знать. Я долго просидела над своим письмом, перечитывая его и решаясь сделать главный шаг.
Уже собираясь выйти из кухни, я бросила взгляд на кухонный ящик, в котором находились столовые приборы. Достав оттуда нож, я всматривалась в отражение своих глаз на холодной стали. Как давно я не держала нож не как столовый прибор, а как спортивный снаряд. Я бережно погладила холодный металл и поднесла его к своим губам и оставила на нем их отпечаток. А потом, что было силы метнула его в кухонный буфет. Давно я такого не делала. Казалось, я пришла на «свидание» к своему верному помощнику, но, увы, он мне не поможет более. Мое «лекарство» далеко.