Подъехавший следом красноармеец дополнил доклад головного.
— Впустили они нас в распадок, а потом и ударили из-за камней. Комвзвода приказал залечь и отбиваться. Да куда там!.. Массой так и валят — не сдюжить. Окружать стали. Мы их гранатами, а потом ходу. Уж в самом конце командира ударило. Прямо в голову. Наповал. Хорошо, Палван подхватить успел.
Ланговой коротко приказал русому, широкоплечему красноармейцу, вооруженному ручным пулеметом:
— Горлов! Ложись с пулеметом вон за те камни. Будешь бить по ущелью до полного отхода отряда на скалу. Отойдешь вместе с головным дозором.
Пулемет с вершины скалы залился особенно яростной очередью.
— Кузнецов! — подозвал Ланговой одного из бойцов. — Скачи к комиссару. Пусть снимает дозор — и на скалу. Быстро! Остальные за мной!
Отряд умчался в правое ущелье, откуда поднималась тропа к старой гробнице.
* * *
Через четверть часа отряд Лангового полностью отошел на скалу.
Ланговой, оглядевшись, остался очень доволен выбранным для обороны местом. Площадка около старой гробницы как для пешей, так и для конной атаки была совершенно недоступна.
Атакующие могли подняться только по тропе, но здесь их ждал один из трех ручных пулеметов, имевшихся в отряде. Прикрывая тропу, пулемет, кроме того, простреливал и порядочный кусок правого ущелья. Вдоль обрыва над тропою залегли трое красноармейцев, которым было передано около половины всего наличия гранат отряда.
Площадка имела сажен пятьдесят в ширину и не менее полутораста в длину. Задний конец ее упирался в отвесный обрыв гранитного великана, взглянуть на вершину которого можно было, только далеко запрокинув голову. У самой подошвы великана, на площадке, росло с десяток абрикосовых деревьев, окружавших ветхое с виду строение. Около него сверкал в траве, как осколок зеркала, водоем небольшого родничка. К деревьям конники уже привязали лошадей. В самом живописном месте площадки, под старым развесистым деревом, красноармейцы рыли могилу Козлову.
Ланговой, расставив пулеметы и убедившись, что площадка действительно неприступна для дневного штурма, подошел к свободным от нарядов красноармейцам, стоявшим над телом Козлова.
Отделком лежал на потнике в нескольких шагах от холма свежей, только что выкопанной земли. Около убитого на камне сидел Злобин. Опустив голову, он, казалось, внимательно рассматривал землю у своих ног. За спиной комиссара молча стояли хмурые конники. Услышав шаги Лангового, Злобин поднял глаза.
— Вот и уехал Козлов в училище, — сказал он непривычно глухим голосом и, вдруг почувствовав, что лицо его начинает кривиться, махнул рукой и снова опустил голову.