Неожиданно на дальнем конце площадки, под абрикосовыми деревьями, мелькнул электрический свет.
— Смотри-ка, — удивился Ланговой. — Парламентеры воинства ислама имеют возможность выполнять свои обязанности при электрическом свете. Интересно.
— Всяко бывает, — проворчал Злобин. — Не из своего интендантства снабжаются. Но этот стрекулист напрасно думает, что фонарик поможет ему рассмотреть у нас что-либо.
Парламентер шел медленно, осторожно обходя раненых и убитых.
Когда до дверей осталось не более десяти шагов, Ланговой громко приказал:
— Выключите свет. Дальше вас проведут в темноте наши люди.
Фонарик погас. Два красноармейца провели парламентера во внутреннее помещение и усадили около надгробия.
— Могу ли я зажечь свет? — по-русски спросил парламентер.
— Положите фонарик на пол вниз рефлектором и включите, — разрешил Ланговой.
Слабо щелкнул выключатель.
Освещенный жидким, приглушенным светом, около надгробия в привычной позе, опираясь локтями о колени подогнутых ног, сидел хранитель мазара ишан Исмаил Сеидхан.
Несколько минут все молчали. Ланговой и Злобин были поражены нахальством святоши, а старик пытался рассмотреть что-либо в полутьме. И в гробнице, и за ее стенами стояла тишина.
— Зачем вы пришли? — первым задал вопрос Ланговой.
— Главнокомандующий автономного правительства Туркестана… — начал старик.
— Такого мы не знаем, — резко оборвал старика Злобин. — Говорите прямо — главарь шайки головорезов-басмачей курбаши Курширмат послал вас…
Старик, помолчав, продолжал:
— Мне поручено передать вам предложение сложить оружие, прекратить кровопролитие и сдаться. Мы обещаем вам, после того как вы сложите оружие, беспрепятственно пропустить вас через ущелье в долину. Мы просим вас подумать об этом и не решать сгоряча. Вы окружены. Выхода у вас нет.
Хранитель гробницы говорил громко, на русском языке, стараясь, чтобы его слышали все красноармейцы отряда.
— Все? — холодно, с оттенком пренебрежения спросил Ланговой.
— Я сказал все. Выхода у вас нет. Сдавайтесь.
— Теперь слушайте наш ответ, — тоже громко заговорил Ланговой. — Наш отряд в этом районе гор является единственным полномочным представителем Советской власти. Я, как командир отряда, приказываю, слышите, не прошу, а приказываю курбаши Курширмату немедленно сложить оружие, распустить рядовых басмачей, а самому, вместе со своими приближенными, явиться ко мне для того, чтобы под конвоем отряда следовать в распоряжение Ревтрибунала. Добровольная сдача будет зачтена курбаши и всей его своре при определении Ревтрибуналом меры наказания. Ясно? Вы тоже должны будете явиться вместе с курбаши Курширматом.