В последних числах июля 1790 года из порта Филадельфия вышел в плавание американский четырехмачтовый коммерческий корабль «Каролина». Он держал курс на восток, к берегам Великобритании.
Две каюты в кормовой части «Каролины» были заняты английским джентльменом средних лет, который путешествовал вместе с очаровательной юной леди, по-видимому, в качестве ее опекуна. Спутница его выделялась среди всех пассажиров легкостью и грацией движений, но было заметно, что она еще не совсем освоилась с модными туалетами, кружевами и оборками. Очаровательная девушка находилась под неусыпным попечением старенькой негритянки, тетушки Полли. Это была хлопотливая, добродушная, весьма разговорчивая особа, неизменно впадавшая в панику от каждого всплеска за бортом или содрогания корабельного корпуса.
Океанские волны, длинные, с широкими ложбинами, похожими на горные впадины, катились за кораблем, словно пытались догнать его. Уже отстали белые чайки, провожавшие «Каролину» от самого Американского материка… А над старыми пристанями Европы, по ту сторону океана, реяли другие стаи чаек, поджидая судно издалека.
Навстречу кораблю вставало солнце. Ветры чередовались с затишьем. Над тугими полотнищами парусов загорались и гасли созвездия, плыли, словно в раздумье, медлительные тучи; мгла и туман сменялись прозрачной синью. Изредка на краю этой неподвижной, вечно изменчивой пустыни возникал встречный корабль. Его встречали и провожали взглядом. Паруса чужого судна исчезали, и тогда снова оставались вокруг только размашистые гривы волн.
В пути Дженни Мюррей позировала Джорджу для большого поясного портрета. Он писал ее в легком платье, на фоне парусов и утреннего морского пейзажа. Портрет был почти закончен. Натура уже не нужна была мастеру. Художник вынес мольберт и установил его на палубе, под окнами своей каюты, чтобы поработать над фоном картины.
— О Джорджи, вы перенесли меня в необыкновенное царство!
Из полупрозрачной золотистой дымки фона выступали башни и дворцы сказочного города. Пронизанные солнечным светом, вздымались фантастические кроны деревьев, голубели заливы с пятнами парусов, угадывались поля цветов на горных склонах, реяли стаи белых птиц. И на этом золотисто-синем фоне нежно выступал образ юной девушки, живой и в то же время глубоко символический. Зримо ощущалось движение корабля, который нес ее к берегам сказочной страны. Платье девушки трепетало на морском ветру; взгляд ее летел вперед, к приближающимся светлым берегам.
— Скажите, Джорджи, разве есть где-нибудь на свете такой счастливый край?