Без поддержки он не сможет плыть с онемевшим плечом. Где полено? Пловец заметил его немного впереди, добрался до него, приладил между сучками раненую руку, а левой стал выгребать, старался отдаляться от опасного Правобережья. Стали проясняться мысли.
Значит, Бугров убит наповал, а сам он с незажившей раной на правом бедре и пулей в плече очутился посреди Волги в одиночестве. На нем одном лежит теперь ответственность за всех людей на барже, за Тоню…
Справа ярко пылало огромное красивое здание со многими колоннами по фасаду. Вспомнился нынешний рассказ на барже. В воздухе сгущался запах жженой бумаги, даже что-то вроде хлопьев черного снега оседает на воду. Сашка сообразил, что пылает Демидовский лицей с драгоценной библиотекой и редкими рукописями, перевезенными из Питера. Черный снег — пепел сгоревших книг. Сашка подумал, что собственная его смерть значила бы мало в сравнении с гибелью столь великих сокровищ. Вот только ответственность за товарищей, провожавших его с такой надеждой…
Пловец не сразу заметил, как поравнялся с песчаным Нижним островом. Похожий на отмель, заросший ивняком, остров темнел слева, но Сашка все внимание обращал на правый берег, где не стихал огневой бой. Пловца несло к отлогой песчаной косе острова, он уже задыхался от усталости и едкого дыма, не замечал спасительной полоски суши рядом… Полено его прошуршало по песку. Куда это его прибило?
Последние проблески сознания на миг отметили темный рыбачий шалашик в лозняке… У самой воды — что-то темное. Пень или человеческая фигурка? Как будто мальчик? Собирается чайником зачерпнуть речной воды?..
Явь или бред? Мальчик-то вроде знакомый, яшемский? Макаркой зовут, попадьи тамошней племянник. Откуда он здесь, в Ярославле? Значит, бред…
…Черные хлопья повалили на Сашку, тучей понеслись в его глазах. Слились в сплошное пятно, потом пятно превратилось в бездонный провал.
Очнулся он в шалаше. Тяжелая тупая боль давила тело, а нога и плечо были словно налиты, накачаны этой болью. Двое взрослых мужчин ладили ему перевязки. Давешнее видение яшемского мальчика Макарки Владимирцева оказалось не бредом — вон он, живой, вихрастый, в ситцевой рубахе тащит весла к большой лодке, похоже, бакенщицкой. Лодку держит женщина — не Макаркина мать ли?
Мужчины, видимо, давно пытались о чем-то расспросить очнувшегося, но Сашка ничего, ничего не мог припомнить — ни о-плавании своем, ни о ранениях, ни о чем-то таком важном, про что нужно сказать этим людям во что бы то ни стало, хотя бы ценою всего остатка жизни…
И вдруг его озарила мысль о Тоне, о людях на барже. Только бы не потерять эту нить, не уйти опять в забытье, ведь он — посланец смертников… Он должен вспомнить адрес, который давали ему «товарищи старшие», давала девушка Ольга.