Из грохочущих раскатов пробился какой-то новый звук, превосходивший самый мощный гром, гремевший до того. Словно вопль, одновременно исторгнутый тысячами безутешных в своем горе женщин, протяжный вой тысяч смертельно раненных волчиц, готовых броситься на врага и в последнем рывке разорвать ему глотку.
Что-то подобное ветру – карающему мановению десятков молний – пронеслось в вышине и вошло в море дыма и пламени. Море огня всколыхнулось девятым валом и с ревом опало, уйдя в сторону Зеелова. Еще одна волна огненной лавы вспенилась гребнем и осела, растекшись, по всей ширине немецкой обороны.
– Матерь Божья… – прошептал Кокошилов обескровленными губами, потрясенный ужасным, немыслимым зрелищем. – Так им, гадам… так им… Чтоб мокрого места не осталось.
– Да уж… тут не останется… «Катюши»… – тихо, как загипнотизированный, откликнулся Аникин. – «Катюши» вступили в дело…
Реактивные снаряды десятками ложились поверх тех же целей, по которым била дальнобойная артиллерия, оставляя после себя квадраты выжженной земли, переплавленной в сгустки металла техники. Не оставляя ничего живого. Тем временем, пока реактивные установки залпового огня довершали начатое, артиллеристы уже переместили огонь своих орудий дальше в глубь немецких позиций. С небольшой паузой «катюши» тоже сдвигали свой огонь вперед, тоже накрывая квадратами цели артиллеристов.
– Вот он, огневой вал… – проговорил Аникин.
Еще ни разу ему не доводилось так близко, воочию, наблюдать эту тактику ведения артобстрела, не оставлявшую никаких шансов самым неприступным, несокрушимым укреплениям врага.
Что ж, зато им теперь легче наступать будет. После детальной проработки местности со стороны «катюш» и «матушек» немчура не с таким задором обороняться будет.
Танкисты будто читали мысли Аникина. Заполненное рваными клочьями тумана придорожное поле заполнилось ревом дизельных двигателей. Экипажи «тридцатьчетверок» направили свои машины на вражеские траншеи, еще не остывшие от только что схлынувшего огневого вала.
Пехота, по команде командиров, поднялась следом. Штрафники бежали быстро, стараясь не отставать от взметающих кверху тучи пыли машин, которые выступали в роли надежных, спасительных заслонов от вражеских пуль.
Немцы встречали атакующих вялой, эпизодической стрельбой. Огневой вал сделал свое дело. В глаза и ноздри шибал сильный запах гари, дыма и пороха. Все вокруг было окутано черным дымом, которым чадили разбитые вражеские «самоходки», догорающие блиндажи и деревянная обшивка окопов.
Действительно, Аникин будто ступал по дну еще недавно бушевавшего здесь моря пламени. Шедшие впереди экипажи танков добивали огнем своих пулеметов тех, кто пытался оказывать сопротивление. Изрытые, будто огромной лопатой перекопанные траншеи были заполнены убитыми и ранеными, обугленными, изувеченными телами фашистов – результат работы «катюш».