В этот же миг Затонский вскочил на ноги и сорвался с места, с ходу метнув гранату в сторону задымившейся «самоходки». Баклин уже косил из пулемета вскочивших на ноги фрицев. Неожиданная атака «панцерфауста» с фланга добавила сумятицы в ряды наступавшего врага. А тут, не давая опомниться, откуда ни возьмись, наперерез немцам выскакивают оголтелые «шурики», на бегу забрасывая остолбеневших от страха немцев гранатами, с ходу стреляют очередями, да еще под прикрытием пулемета.
Аникин выбрался по склону замыкающим. Он помогал Капустину и Костюченко побыстрее втащить наверх раненого Мамедова. Несколько метров он бежал, не оглядываясь в сторону врага, только слыша, как плотным свистящим облаком обволакивают его со всех сторон пули. Как будто он решил сыграть в смертельную игру: пока не вижу, в меня не попадут.
Его заставил оглянуться вдруг замолчавший пулемет Баклина. Значит, Славу надо прикрыть. Он не успел еще принять решение мозгом, как, упав на землю, уже послал в сторону немцев очередь из трофейного «шмайсера».
Подбитая Нефедовым самоходная установка была развернута полубоком в сторону фольварка, кормой к огневой точке, откуда вел стрельбу Баклин. Видимо, попадание «панцерфауста» вывело из строя ходовую часть вражеской «сучки», потому что она не пыталась изменить своего неестественного положения. Ее корпус перекрывал сектор обстрела для второй, находившейся на левом фланге «мокрицы». Находившийся позади «фердинанд» остановился и теперь с места обстреливал из пулемета широкий сектор от фольварка до склона в сторону канала.
Получалось, что реальную опасность для Славы создавали несколько вражеских автоматчиков, залегших около подбитой Нефедовым «самоходки». Их огонь и попытался сковать Аникин, выпустив по ним несколько коротких, «адресных» очередей.
На несколько секунд удалось отвлечь не только их внимание, но и прицелы пулеметов самоходных установок. Очереди стали остервенело рыть землю вокруг Аникина, подбираясь к нему все ближе и ближе. Андрей уже не мог вести огонь, прижавшись лбом к холодной стали трофейного немецкого «шмайсера». «Вот сейчас… вот сейчас… вот сейчас…» – стучало в мозгу Андрея в такт гулкому лязгающему лаю рвавшихся с цепи вражеских пулеметов. Они, как свора натасканных на людей лагерных доберманов, уже учуяли его плоть и пульсирующую кровь и готовы были вот-вот сорваться с привязи, налететь и, впившись в его руки, ноги, лицо, рыча, издеваясь, пьянея от плеска горячей человеческой крови, рвать и кромсать его на части.
Эти секунды, сгустившиеся над головой Аникина смертельным саваном, дали возможность Баклину преодолеть несколько метров в сторону Аникина. Когда он выскочил из-под прикрытия подбитой «самоходки», вражеские пулеметчики тут же засекли его и в горячке нестерпимого желания добраться до своей добычи переметнулись в его сторону.