Когда вернулась, он уже открыл одну коробку с пиццей и жевал стоя. Обернувшись, окинул меня быстрым оценивающим взглядом.
— В полотенце ты мне нравилась больше, но так тоже ничего.
— Спасибо. Может, сядешь за стол? Ты роняешь крошки на пол.
— Ммм. — Вместо того чтобы сесть, он подошел к холодильнику, достал две бутылки пива и протянул одну мне. — Ты звонила своей маме?
— Что? А! Нет. — Я сорвала с дверцы записку и скомкала ее в руке. — Это было не срочно.
— Плохая дочь! — Роб сделал круг по кухне. — А для чего эти кружки? У вас здесь что, детский сад на дому?
Даже не глядя, я поняла, о чем он меня спрашивает. Одну стену кухни занимали полки, на которых рядами стояли двадцать шесть ярких разноцветных кружек, каждую украшала буква алфавита. Кухонная мебель была ярко-красной, стены — кремовыми. По мнению друзей Яна, это создавало потрясающий эффект. В центре стоял обеденный стол пятидесятых годов, окруженный страшно неудобными стульями из металлической сетки, «подлинным антиквариатом середины прошлого века». На мой взгляд, все это было чересчур броским. Я бы предпочла что-нибудь поспокойнее и поуютнее. Впрочем, я ничего не смыслю в моде, как не раз говорил мне Ян.
— С помощью этих кружек вы составляете слова и пишете друг другу послания?
— Нет. — Я боялась к ним даже прикасаться. И сомневалась, что идея составлять из них слова покажется Яну забавной. Однако Робу этого знать не следовало. — Трудно придумать такое предложение, в котором не повторялась бы ни одна буква.
— Это точно, — согласился он, но как-то рассеянно и не слишком уверенно. Мне вдруг показалось, что он каким-то образом прочел мои мысли.
Чтобы скрыть неловкость, я принялась выдвигать ящики, выискивая открывалку для бутылок, но спутанная куча из сбивалок для яиц, половников, картофелечисток и прочих столовых приспособлений повергла меня в уныние.
— У тебя есть открывалка для бутылок? — спросила я Роба.
— Есть, на кольце для ключей.
— Почему-то меня это не удивляет.
— А чему удивляться? Ты же знаешь, я всегда в боевой готовности! — Он взял у меня бутылку и ловко поддел крышку.
— И не терпишь никаких преград на пути к заветному холодному пиву.
— Тоже верно. — Он картинным жестом отодвинул стул от стола. — Присаживайтесь, мэм, и налегайте на пиццу, пока я все не смолотил.
Я поняла, как сильно проголодалась, только когда начала есть. Проглотив пару кусочков, вдруг почувствовала зверский аппетит и принялась уписывать пиццу за обе щеки, забыв про убийства и даже про Роба.
— Боже, как вкусно! — время от времени шамкала я с набитым ртом.