– И как это пить? – ворчал Михаил Илларионович за обедом. – Да тут описаешься куда как быстрее, чем напьешься!
«А цимлянским отнюдь не брезгуешь!» – прозвучал в голове насмешливый голос Мишки Варзина.
Фельдмаршалу не впервой вести внутренние диалоги, потому ответил сразу же, выразив горечь, раздражение и укор одновременно:
«Ты бы заткнулся, что ли, трезвенник. Цимлянское вино пьют для радости и прочувствования вкуса, а не для помутнения мозгов. Разницу не разбираешь, гвардеец недоделанный?»
«Сейчас что тебе мешает радоваться? – не остался в долгу собеседник. – Зенки залить хочешь?»
«Да пошел ты…» – отмахнулся Кутузов.
А напиться хотелось. Банально и пошло нажраться до поросячьего визгу, до положения риз, в дым, в стельку и тому подобное, чтобы хоть на время позабыть о проблемах и заботах. Наполеон вот, сука, чудит… На словах готов чуть ли не завтра высадить десант в Англии, а на самом деле лишь бряцает оружием, опасаясь той войны до слабости в коленках. Флот аглицкий, видите ли, его пугает. А много ли того флота осталось?
Эскадру адмирала Нельсона, изрядно ошеломленную обстрелом «Геркулеса» и понесшую значительные потери при захвате Мальты у самих себя, удалось застать врасплох у острова Крит, куда смущенные случившимся конфузом британцы отошли для ремонта. Совместными усилиями французов из Тулона и нескольких линейных кораблей из русских торговых конвоев противник был нещадно бит, а потом принужден к капитуляции. Безногого сэра Горацио, кстати, пленить так и не смогли – улизнул, подлец, на быстроходном фрегате в последний момент перед атакой.
И этих засранцев Бонапартий боится? Ох, темнит что-то пакостный корсиканский недомерок, не иначе за спиной дулю держит! И как вот теперь не напиться?
* * *
Все это Кутузов высказал мне на следующий день, причем говорил столь зло, что присутствовавший при встрече генерал-майор Бенкендорф опешил и затаил дыхание, заранее оплакивая незавидную судьбу зарвавшегося фельдмаршала. Я в долгу не остался, и орали мы друг на друга самозабвенно и яростно минут пятнадцать, не выходя, впрочем, за рамки приличия и не допуская крепких выражений. Михаил Илларионович выдохся первым (или Мишке Варзину надоело лаяться с фронтовым товарищем?), и он устало махнул рукой, признавая поражение в словесной баталии.
– Извините, Ваше Императорское Величество, погорячился. И хрен с ним, с Наполеоном… Но не соблаговолите ли объяснить, чем же водка-то не угодила?
– Тебе точно это нужно знать?
– Нужно, – сварливо заявил Кутузов.
– Я думаю, что Александр Христофорович полнее обрисует сложившуюся ситуацию. По моей просьбе он составил докладную записку, проясняющую некоторые моменты. Готов? Прошу, генерал…