— Довольно глупо, тебе не кажется?
— А почему ты думаешь, что преступники отличаются большим умом? Мне, например, среди грабителей банков профессора не попадались.
— Тогда почему ты сам не зайдешь в этот бар и не арестуешь его на месте?
Крис вздохнул — попадаются же такие непонятливые.
— Потому что бар — это его территория. Меня здесь знают, приходилось брать кое-кого раньше. Если я туда сунусь, меня обязательно узнают и тогда всякое может случиться.
— Ну, не знаю, — с сомнением заметила Саманта. — Я бы с тобой связываться не стала.
— А они станут. Их ведь кулаком не испугаешь. Придется драться, а то и стрелять, а я этого не люблю. Мне по душе порядок и тишина. Чтобы без лишнего шума.
Она улыбнулась.
— Звучит не очень заманчиво. В кино парни вроде тебя только и делают, что крушат челюсти и палят из револьвера.
— Мне это ни к чему. Поймать пулю — дело нехитрое, а мне валяться в больнице не хочется. Да и дорого.
— Но если кто-то все же достанет оружие? Что ты будешь делать? У тебя ведь даже ножичка нет.
— Почему ты так думаешь?
Она окинула его пристальным взглядом, прошлась по куртке, джинсам, сапогам.
— Не вижу.
— Вот и хорошо.
— Так, где же ты его прячешь?
— Не твое дело.
Она пожала плечами.
— Не хочешь говорить, не говори. Мне просто интересно.
Крис свернул в узкий переулок. Дома здесь были обшарпанные, под стать «шевроле», их обитатели успешно прятались от чужаков, и единственными признаками жизни служили две дворняжки, не проявлявшие к гостям ни малейшего интереса.
— Послушай, — сказал он. — Я вооружен всегда. Всегда. Но за все годы работы, а это без малого одиннадцать лет, мне ни разу не пришлось применять оружие. И в меня, между прочим, тоже не стреляли ни разу. А знаешь почему?
— Почему?
— Потому, что я не рискую. И тебе рисковать не позволю. Сейчас ты зайдешь в бар, удостоверишься, что Гонзалес там, пообещаешь ему рай на земле за сотню баксов и выведешь на улицу. Дальше в игру вступаю я. И никакой самодеятельности, понятно?
— Понятно. — Саманта поджала губы. — Только вот насчет сотни баксов…
— Что? — Судя по тону, ему с трудом удавалось сохранять спокойствие.
— Не слишком ли мало? Неужели я стою всего лишь жалких сто долларов?
Он усмехнулся.
— Не знаю. А ты считаешь, что можешь потребовать больше?
Она наклонилась к нему, приоткрыла губы и нежно проворковала:
— Даже не сомневайся, малыш. Я бесценна. У него вдруг пересохло во рту, а сердце, замерев на мгновение, запрыгало, как у мчащегося через поле зайца. Черт, девчонка действительно умеет подать себя! Он ощутил острый приступ желания и…