Тут подошло время их ужина. Они все прибрали, оставили мне на полу кабины молока в плошке, приспустили стекла для свежего воздуха и заперли меня. Чтобы я никому, из команды теплохода на глаза не попался.
А то начнутся расспросы — чей Кот, что за Кот?! Откуда? Почему на него документов нет? Куда смотрел санэпидемконтроль? Вечно с этими бывшими «совтрансавтовскими» водилами всякие заморочки! Они теперь на частные фирмы молотят, валюты у них немерено, так они совсем оборзели — своих Котов за границу отдыхать возят! И пошло-поехало...
Так что ты, Кыся-Барсик-Мурзик, уж лучше в кабине посиди, не отсвечивай. Дрыхнуть можешь, где хочешь: хоть здесь на сиденьях, хоть в подвесную коечку забирайся. Вот тут, за занавеской... Ну а уж если я какую бабу там наверху заклею и в машину приведу — не обессудь, извини-подвинься, я тебя с коечки обратно на сиденье ссажу... А то в каюте мы из экономии по двое, и многие бляди, особенно иностранные, при постороннем не желают, суки. Приходится в кабины своих грузовиков водить. А я тебя потом, Мурзик-Барсик-Кыся, ночью в сумке на палубу вынесу и море покажу... Так что ты, Кыся, не боись — одиночество тебе не грозит. И ушли. Вообще-то они еще что-то говорили, и на какую-то долю секунды мне вдруг показалось, что от низкого крепыша с лысиной, который во мне Кота признал (видать, с пережору причудилось), — что от него идет слабенький такой запашок кокаина. От его куртки и штанов. Да нет... Не может быть. Скорее всего — причудилось...
* * *
Меня от обжорства (полагаю, на нервной почве — денек-то был ой-ой-ой!) так раздуло, что я и впрямь стал похож на беременного. Лежу на сиденье, отдышаться не могу. Мысли всякие лезут...
Шура Плоткин из головы не выходит. Ну, вернется Шура из Москвы, эта дуреха, которую он оставил за мной присматривать, скажет ему, что меня уже несколько дней нет дома, что телефон не работает. Хорошо, если у него приняли в Москве рукопись... А если не приняли? И меня дома нет. И телефон не работает. Что тогда? Ну, трахнет он разок для порядка эту любительницу кошачьего хека и телефонных разговоров, даст денег на таксярник и отправит восвояси. И сядет меня, ждать. И еще пару дней будет спокоен. Я его приучил к этому. Я иногда дня три-четыре гуляю, и Шура не нервничает. Он про меня все знает и не волнуется. Жру я во время таких загулов обычно в шашлычной нашего районного торгового центра — меня там знают как облупленного. По помойкам я не лазаю, крыс не ловлю. Меня от одного их запаха тошнит...
Но однажды дохлая крыса сослужила мне прекрасную службу! Я был в трехдневном загуле, почти ничего не жрал, трахался, как сумасшедший, и пару раз подрался — со своими Котами сцепился и с какой-то посторонней Собакой. Да так, что потом пришлось в котельной торгового центра чуть не сутки отлеживаться! Не идти же домой в таком виде. С Шурой же худо будет ...