Я вам расскажу, как сам обучался этому необходимому искусству. Дело было давно, когда мне минул восьмой год, а моему соседу Алексею - одиннадцатый. Алексей уже ходил с ребятами в ночное и нередко приносил в своей холщовой сумке головастых скользких сомят. Сейчас бы эти сомята величиной чуть побольше столовой ложки вызвали чувство жалости к ним. Слишком уж они были малы и беспомощны. Но тогда и я разглядывал их с восхищением. Ведь мне разрешалось ходить на рыбалку только днем, и обычной моей добычей были пескари и уклейки.
И вот однажды, снимая с крыши сарая связку удилищ, Алексей крикнул:
- Айда, скажи матери, что, мол, Алешка берет тебя на рыбалку! Да сахару попроси. Будем чай варить.
- И заварки спросить? - обрадовался я, кубарем срываясь с забора.
- Заварки никакой не надо. Чай сам по себе заварится.
До реки было километра два пути по заливному лугу, пестрому
от цветущих трав. Встречный ветер обдавал нас пахучими волнами разомлевшего за долгий летний день разнотравья.
Я был возбужден широким простором, быстрой ходьбой, тем, что нес настоящие удочки, доверенные мне Алексеем, предвкушением ночной охоты и множеством других неуловимых ощущений, которые у взрослого создают хорошее настроение, а у ребятишек вызывают неудержимое желание кувыркаться и горланить. И верно, когда на пути встречались метровые, усыпанные острыми шипами кусты татарок, мы, поджав босые ноги, с гиком проносились над их красными шапками или с размаху подрубали комлями удилищ.
Когда пришли к реке, Алексей, будто вспомнив, что ему не к лицу в моем присутствии быть обыкновенным мальчишкой, каким он был на лугу, вдруг посерьезнел, нарочито сдвинул брови.
- Тут толку не будет, - осмотрев берег, сказал он тоном знатока. - Пойдем-ка к лесу.
Ниже по течению река, извиваясь, вползала в густые заросли лозы, черемухи, мелколистного клена, карагача, среди которых возвышались старые ракиты, иные - расколотые молниями, иные - со сквозными светящимися дуплами, с узловатыми наростами на стволах, с самым фантастическим рисунком кроны. Издали их темные силуэты напоминали сказочных великанов и диковинных зверей.
В лесу даже днем было сумрачно от непроницаемого полога из веток и листвы мелколесья. Редкие травы, блеклые и тощие, безнадежно тянулись вверх. Земля никогда не просыхала. Было тихо, прохладно и немножко боязно.
- Лески не оборви, - предупредил Алексей, ступая на тропинку, протоптанную коровами.
Иногда коровьи следы выводили на открытые поляны, поросшие такими буйными травами, что шагавший впереди Алексей скрывался в них с головой, видны были только кончики удилищ, перекинутые через его плечо. Растения, будто наперегонки, тянулись кверху, стараясь оттеснить друг друга, вырваться на простор, к солнечному свету. Гигантские лопухи, под листьями которых можно укрыться от дождя, красноватые зловонные стволы болиголова, цепкие лозы дикой малины были густо оплетены хмелем, вьюнком и еще какими-то ползучими травами. Местами под ногами чавкала вода, суходольные растения сменялись зарослями стрелолиста и осоки, среди которых виднелись белорозовые цветы ядовитой частухи. Иногда над темной болотной зеленью вспыхивали огненно-желтые факелы цветущих ирисов.