У рыбацкого костра (Авторов) - страница 244
- Черви?! Не берет сейчас на червя. Первый раз тут? Спросил бы.
- А это что? - растерянно показал на банку Антипин.
- Козявка. Бикарасик называем. Бери, не пожалеешь.
- Спасибо. Большое спасибо… дорогой! А я думал… - Анатолий Степанович неопределенно перебирал пальцами пустоту. - Что же вы вчера - и без чаю… Взяли бы у нас дров! - Он испытывал ужасную неловкость, бормотал совсем растерянно.
- А, не пью. Примус вон - уху варить.
- А я думал…
«Черногорец» вдруг усмехнулся. Вовсе не злодейски, как можно было ожидать от сурового его облика, даже дружелюбно, словно начал что-то понимать.
- Что, бабы, поди? - весело покачал головой. - Ежели на них обращать… Пропадешь. Вставай на мои колья, там подальше. - Махнул рукой в сторону камышей. - Ну, будь…
И пошел к сдержанно рокочущему, прогревающемуся мотоциклу. Уверенно уселся в седло, клацкнула врубленная скорость, мотоцикл сытно взревел и грузно тронулся.
К закату вновь на озеро Ашпан снизошла тишина. Румяные лучи окрасили потемневшую заводь. Пряно пахло теплой водой, сырой зеленью. Вокруг смачно чмокали, будто взасос целовались жирующие караси. В садке, привязанном к уключине, они так солидно толкались в ячеистые стенки, что от увесистых тычков лодка вздрагивала, как лошадь. На козявку рыбины брали уверенно, хотя поклевки были непривычные - пробка вдруг оживала и начинала плавно уходить в сторону… «Черт возьми! А ведь у него и не было никакого комплекса, и не думал вовсе о нас! Две семьи - два мира, ну и что? Они чаю не пьют!… С марсианами встретились… Он рыбачил себе, а я двое суток провел на войне, извелся. С кем воевал-то? Ну, правда, баба вздорная, и отрок этот их еще дурковат, но ты-то где был, умник? Из ничего - подозрительность, вражда, злоба… Отдохнул, называется. Звереешь, Анатолий Степанович, на своей сумасшедшей работе дичаешь, раз от людей начал уставать. А бикарасик этот - чудо. Давно такого клева судьба не дарила! И все - крупняк. Да, запомню я нынешний денек…»
(№ 46, 1986)
Анатолий Онегов
Пять лесных озер
Лемчево озеро
В эту зиму навестить свое озеро мне не удалось. Без меня пришел на Пелусозеро первый лед, без меня этот лед загустел, закалился на первом морозе, а там и затяжелел под языками метели. Не встретил я в этот раз над озером и первое весеннее солнце, не слышал над голубыми от весны снегами апрельской переклички снегирей, что вернулись домой, на север, после долгого зимнего кочевья. Озеро встретило меня уже открытой водой, и только серые, раскисшие от воды остатки озерного льда, выброшенного ветром-ледоломом на прибрежные камни, напоминали о недавней зиме.