Такого плота мне еще ни разу не приходилось встречать. Он был собран их трех сухих сосновых бревен. Бревна были не очень длинными, но достаточно толстыми, чтобы держать человека. Этот короткий толстобокий плотик чем-то походил на небольшой тупорылый понтон, только крайние бревна этого понтона-плотика были аккуратно затесаны, отчего весь плот-коротышка приобретал все- таки явную осевую направленность-устремленность.
Шел плот легко, тихо. На нем, как обычно на таежных плотах, было седелышко-скамеечка, на котором и восседал рыбак-пас- сажир. При транспортном средстве было легкое, длинное весло.
Мне долго пришлось совестить, корить старшего сына, выманивая у него плот-игрушку. Наконец Сергей сдался, с неохотой причалил к берегу и передал мне весло и свой спиннинг - ведь должен же был и я тоже поклониться лесной воде.
Заброс. Блесна ложится возле травы, рядом с причалом… Раз- раз-раз… - небыстро вращается катушка, и тут жу тупой окуневый удар-остановка по блесне.
Окунек пузатенький, ершистый, как почти все окуни в небольших чистых таежных водоемах. Еще заброс, еще с десяток оборотов ручки катушки, и снова окунек бьет блесну.
Сергей с берега требует пощадить его и вернуть ему транспортное средство и снасть. Я подчиняюсь. Сын отъезжает чуть подальше, и там повторяется все то же самое: заброс - окунь, заброс - окунь.
Хватит! Рыба на уху есть. Озеро, хранимое честным человеком, щедро и благодарно.
Уха в котелке на костре. Рядом с кострищем и сухими чурочками для костра столик, лавочка. Ужинаем тут же, на воздухе, затем пьем лесной чай, любуемся озером и, конечно, сказочной избушкой.
У избушки стопочкой-поленицей сухие дрова для печурки. На стене, снаружи, под навесом крыши, удобно пристроена пила, рядом так же ловко прилажен топорик, как на инструментальном стенде в мастерской. Тут же котелок, чайник для тех, кто придет в лес без своей посуды.
Игрушечное оконце избушки глядит на озеро. На стекле оконца прощально посвечивают последние цветные полоски августовской вечерней зари, а на воду у причала, где стоит плот, только что упал желтый березовый лист - первая весточка-письмецо близкой северной осени…
Чебусозеро было совсем недалеко от нас, но отправился я на него лишь по осени, когда сыновья уехали в Москву. Я дождался этой поры и пошел к знакомому лесному озерку один, чтобы не расстраивать своих мальчишек, не напоминать им еще раз эту грустную историю…
Еще совсем недавно дорогу на Чебусозеро знал только один рыбак - Марк Алексеевич Калинин. Конечно, тропа к Чебусозеру была известна и другим жителям нашей деревушки, но так порешил сельский сход: оставить это озерко за дедкой Марком и больше никому не досаждать той таежной воде - озерко невелико и лишний человек там внесет только смуту, да и до разору недалеко даже при двух рыбаках, кормящих рыбой свою семью…