Арифметика никогда не являлась моим любимым предметом. Раскладывать по кучкам счетные палочки — занятие достойное гномов, но никак не Перворожденных, сердцем чувствующих истинную гармонию, пусть она и не укладывается в сухую четкость цифр. По злой иронии, как раз скучные цифры решали сейчас мою судьбу: расстояние до нижнего края облачности, скорость подъема катера… и как быстро полуэльф справляется с затвором.
Дудум! Катер дернулся, от борта брызнули щепки, в коже сиденья рядом со мной появилась дыра — странно продолговатая, с неровно-рваным краем. Из отверстия с любопытством высунулся наружу кокосовый очес. Вид ее подействовал на меня как ушат ледяной воды: мысли обрели четкость, сцепились одна с другой и, дружно провернувшись, вытолкнули наверх единственно возможное решение. Медленно, словно во сне, я поставила ногу на сиденье, затянула на голени страховочный ремень, уделив особое внимание узлу — и уже торопливо, боясь в последний миг передумать, упала за борт.
Восхитительно… притягательно… безумно?
Мир перевернулся. Внизу, под головой, раскинулся ночной Клавдиум: бескрайний человеческий муравейник, подсвеченный цепочками фонарей и редкими в этот час желтыми прямоугольниками светящихся окон. Из печных труб к небесам тянулись неразличимые во мраке колонны. Но я чувствовала их: души берез и тополей, сосен и елей, вязов, ясеней, груш… тысяч деревьев, загубленных невежественными дикарями в жалкой надежде получить лишние крохи тепла холодной осенней ночью.
А в ответ с высоты над подошвами сапог летели к далекой земле мириады серебряных стрел, запущенных из темных облачных глубин меткими руками небесных лучников.
Все ушло прочь. Остался Город, Небо, их вечная война — и эльфийка, заблудившаяся на поле битвы между ними. Только я…
…и ветер. Налетев с лихим разбойничьим свистом, бойкий наглец прямо сквозь промокший твид облапил колени, взъерошил и растрепал волосы, превратив их в экзотический вымпел. Отступил на миг и вновь набросился, подхватил меня в объятия, закружил…
…развернув лицом к желтому пятну чужого носового фонаря.
Дудум!
Злобный шмель прожжужал мимо, спугнув моего ветреного кавалера. Пистолет уже лег в ладонь, рифленая насечка не подвела, надежно вцепившись в мокрую кожу. Сквозь тьму ярко вспыхнула золотая искра мушки, предохранитель до щелчка и даже не думай, Кэл, я ничего не забыла. Кровь, что впитал горячий песок сталелитейного цеха, кровь, что стекала по ступеням заброшенного склада — и человеческое дитя, ставшее чудовищным зверем. Я отправлю твою душу на Вечный Лед, полукровка, и не потому, что здесь и сейчас ты пытаешься убить меня — просто таким ублюдкам, как ты, нет места даже среди людей.