Я чувствовала себя совершенно счастливой и постепенно вообще выпала из реальности. Для меня жизнью были только те часы, которые мы проводили рядом. Он баловал меня так, словно я была его куклой, носил меня на руках, делал мне массаж. И всё это - в тайне, что придавало отношениям особой пикантности.
Люди, окружавшие меня каждый день, жили в своём скучном сером мире, где никогда не происходило ничего прекрасного, зато всё было просто и надёжно. Каждое утро они выходили из дома, где бардак соперничал с относительным порядком, а для настоящих чувств просто не было места. Туда же они возвращались каждый вечер всё с той же скучной работы. А по пути делали всё, чтобы не замечать малейших возможностей внести в эту унылость хотя бы какое-то оживление. Любое отклонение от нормы означало бы необходимость перестраивать давно устоявшийся уклад жизни, а что-то менять им давно было лень. Они ненавидели меня только за то, что я была не замужем, а значит свободна, как птица, в любой момент способная сорваться и улететь в дальние страны. Это было ненормально, это была аномалия. Девушка не должна так себя вести. Она должна всеми силами стараться осесть на одном месте и загнать себя в рамки такого же унылого существования, как и их собственное. То, что я жила другой жизнью и чувствовала себя при этом счастливой и довольной, выбивало окружающих из колеи. Меня просто травили. Если бы рядом появилось странное существо, не отбрасывающее тени, они бы взялись за вилы и рогатины. Такое проще убить, чем попытаться приспособиться. Потому я точно знала - Женю им показывать нельзя.
Тётки на работе, с которыми я сидела в одном офисе, не заметили, что со мной что-то происходит. Единственной существенной переменой во мне, по их мнению, могла стать только печать в паспорте. Потому всё то время, что Женя водил меня домой, баловал и дарил подарки, они продолжали рассказывать о всех тяготах семейной жизни и жалеть меня за то, что мне эти тяготы не достались.
- Жень, я могла бы и сама готовить себе завтраки, - сказала я как-то утром, уплетая приготовленные моим вторым "Я" гренки с яичницей, пока он сооружал из моих волос что-то потрясающе-красивое и сложное в исполнении. - Ты ведь даже это не ешь.
Родители в тот день ушли совершенно рано, и Женя тоже появился раньше. Порой мне казалось, что все его так называемые дела были не более чем отговоркой, а на самом деле он всё время караулил под моим домом, чтобы появиться так быстро, как только возможно. Каким-то образом его появления проходили совершенно незаметно для всех соседей, потому родители понятия не имели, что ко мне кто-то ходит. Может он умалчивал о своей способности становиться невидимкой? Чем дальше, тем меньше меня беспокоили такие мелочи. Когда мужчина делает тебя счастливой, очень многие вещи становятся совершенно безразличными.