Борис Вернадский, что-то ворча, не отрывался от своего газового анализатора.
– По-моему, мы примерно на уровне моря, – сказал он. – Судя по величине g.
И он небрежно добавил, объясняя остальным:
– То есть гравитационной постоянной.
Большинство все равно ничего не поняло, но он продолжал:
– Атмосферное давление – около 800 миллиметров ртутного столба, значит, процентов на 5 выше, чем на Земле. И из них 240 миллиметров – кислород, а на Земле только 150. Неплохо.
Он как будто ожидал одобрительных откликов, но ученые предпочитали как можно меньше высказываться по доводу данных из чужой области. Вернадский продолжал:
– Конечно, азот. Скучно – природа повторяется, как трехлетний ребенок, который выучил только три урока. Теряешь всякий интерес, когда видишь, что планета, где есть вода, всегда имеет кислородно-азотную атмосферу. Тоска, да и только.
– Что еще в атмосфере? – раздраженно спросил Саймон. – До сих пор мы слышали только про кислород, азот и еще познакомились с собственными соображениями дядюшки Бориса.
Вернадский оперся на спинку кресла и довольно добродушно огрызнулся:
– А вы кто такой? Начальник, что ли?
Саймон, для которого руководство экспедицией сводилось к необходимости писать длинные отчеты для Бюро, покраснел и мрачно повторил:
– Что еще есть в атмосфере, доктор Вернадский?
Не глядя в свои записи, Вернадский ответил:
– От 0,01 до 1 процента водорода, гелия и двуокиси углерода – в порядке убывания. От 0,0001 до 0,001 процента метана, аргона и неона в порядке убывания. От 0,000001 до 0,00001 процента радона, криптона и ксенона в порядке убывания. Информация не очень обильная. Все, что я могу из этих цифр извлечь, – это то, что Малышка окажется богатой ураном, бедной калием, и не удивительно, что у нее такие симпатичные ледяные шапки.
Это было сказано явно в расчете на то, что кто-нибудь удивленно спросит, откуда он знает, и кто-то, конечно, спросил. Довольный Вернадский ласково улыбнулся и ответил:
– Радона в атмосфере в 10 – 100 раз больше, чем на Земле. Гелия тоже. Радон и гелий образуются при радиоактивном распаде урана и тория. Вывод: урановых и ториевых минералов в коре Малышки в 10 – 100 раз больше, чем в земной. С другой стороны, аргона более чем в 100 раз меньше, чем на Земле. Скорее всего, на Малышке вовсе не осталось первоначального аргона. На планетах такого типа аргон может образовываться только из калия-40 – одного из изотопов калия. Мало аргона – значит, мало калия. Проще пареной репы.
Один из ученых спросил:
– А насчет ледяных шапок?
Саймон, который знал ответ на этот вопрос, перебил Вернадского, собравшегося было ответить: