Во мне что-то надломилось. Внезапно я совершенно отчетливо осознала, чего мне хочется. Пора положить конец этому самопожертвованию.
Я прислонилась к стене, приняв, как мне казалось, обольстительную позу.
Оливер обеспокоенно посмотрел на меня.
— Все в порядке, Оливия?
— Т-т-ты хоть раз пользовался черными презервативами? — спросила я, пытаясь придать своему голосу сверхэротическое звучание. Во всяком случае, я надеялась, что это звучит сверхэротично.
Брови Оливера поползли вверх.
— Нет, если не ошибаюсь, — ответил он.
— Это только для злых мальчиков, — сказала я и достала упаковку с презервативами из сумочки. — Смотри-ка!
— Я вижу, — ответил Оливер не в силах остановить поднимающиеся все выше брови.
— А ты ведь не злой мальчик, в-в-верно?
Я, шатаясь, подошла к обеденному столу и сексапильно (как мне казалось) облокотилась на его крышку. Затем медленно расстегнула две пуговицы на своем блейзере. Всего их было три. Под блузкой был лишь черный бюстгальтер.
— Но я — злая девочка, — солгала я.
Добрые и хорошие девочки стали существами нереальными, а злые распространились повсюду. Всякие Петры, например.
— В самом деле? — Оливер поднялся с места и внезапно вырос прямо передо мной. — Я совсем не знал этого, Оливия.
— В самом деле, — резко сказала я и попыталась смотреть ему прямо в глаза. Они были не такими голубыми и лучистыми, как у Штефана. Скорее серые, а зрачки — большие и черные, как презервативы в моей руке. — Страшно злая.
— Ты почти голая, — сказал Оливер и коснулся рукой моей кожи над бюстгальтером.
Я резко выдохнула. Ведь я хотела соблазнить его, нечего останавливаться.
— Но здесь тепло, — продолжил Оливер. — Слишком тепло, чтобы находиться в брючном костюме.
И не успела я сделать хоть одно протестующее движение, как он в одно мгновение снял с меня и блейзер, и брюки.
Я уселась на стол в одном нижнем белье и удивленно смотрела на него. Теперь он поразил меня. Ситуация постепенно становилась критической.
— Так что с шампанским? — спросила я, пытаясь уклониться от продолжения.
— Я хочу сказать, что мы прибережем его на потом, злая девочка. — Оливер придвинул меня к самому краю стола, почти вплотную к себе. Мои трусики оказались прижаты к его джинсам. Он начал гладить меня по рукам, плечам, шее. — Как ты хороша, Оливия. Как хороша! И как жаль, что ты не совсем трезва.
Если бы я была трезвая, то уж точно не сидела бы сейчас перед ним в одном нижнем белье. Так что лучше бы ему было не сожалеть о моей нетрезвости.
— Все-таки ты не злой мальчик, — тихо сказала я. — Злые мальчики берут инициативу в свои руки, когда девочки не знают, чего же они все-таки хотят.