Голова Оливера высунулась из-за двери.
— Блуменкёльхен! Ты что, решила отпраздновать без меня? А я как раз поставил охлаждаться шампанское.
— Хотела бы я узнать, о каком торжестве идет речь? — осуждающе сказала Элизабет.
— Ты об этом пока знать не можешь, — проговорила я, обращаясь к ней. — Потому что я теб-бе ни-ччего н-не рассказывала. Ух!
Оливер подхватил меня под обе руки, предотвратив мое неизбежное падение.
— Похоже, что по шкале Рихтера сила землетрясения составляет пять баллов, — проблеяла я.
Только почему, кроме меня, никого больше не качает?
— По крайней мере ее не тошнит, — сказала Элизабет. — Ну теперь она принадлежит вам. Я припарковала машину под знаком и, кроме того, должна спешить домой, чтобы прочитать сыну сказку на ночь.
— Спасибо, что доставили Оливию. Было очень приятно с вами познакомиться, — поблагодарил Оливер.
— Взаимно, — ответила Элизабет. — Я нахожу, что в реальности вы выглядите еще привлекательнее, чем по телевизору.
— Большое спасибо, — повторил Оливер.
— Скользко, скользко, скользко, — пробубнила я. — А что у нннас с шампанским?
Элизабет, уже стоявшая за дверью, сказала:
— Я думаю, аспирин сейчас был бы более кстати. И холодное полотенце на лоб. Я позвоню тебе утром, Оливия.
— Засунь себе свое мокрое полотенце… — Мне показалось, что я сказала нечто подобное; впрочем, дверь уже закрылась.
Оливер осторожно довел меня до гостиной, усадил на диван и принялся задумчиво рассматривать.
— Ч-ч-что-то не так? — дерзко уставилась я на него.
— Это я хотел у тебя спросить, — сказал Оливер. — Мы сегодня чуть с ума не сошли, когда ты внезапно пропала после обеда — даже не взяв машину. Как по мановению волшебной палочки. Штефан на тебя обиделся. Там были только мы и старики, когда он вернулся в питомник. Он с большим удовольствием узнал бы новости от тебя.
— Ха-ха, — фыркнула я. — А я бы с удовольствием узнала кое-какие новости от него. Хотя нет. Совсем нет!
— Что случилось?
— Мне нужно в… — сказала я и, пошатываясь, поднялась с дивана.
— Тебе помочь?.. — спросил Оливер.
— Посмей только, — пригрозила я.
Я не настолько пьяна, чтобы кто-то провожал меня до туалета. Я смогу дойти сама. Вокруг были мебель и стены, на которые можно было бы опереться. В ванной я принялась плескать себе в лицо холодной водой. Стало немного легче.
Когда я вернулась в комнату, Оливер сидел на кушетке и смотрел в окно. В его взгляде было что-то такое трагическое, что на глаза у меня снова навернулись слезы. Вероятно, он, так же как и я, находил сложившуюся ситуацию весьма отвратительной. Ведь это Эвелин в первую очередь настояла на том, чтобы играть в дурацкую лотерею с миллионом.