Едва я вошла в их маленький домик в Пимлико, мое настроение поднялось. Здесь было тепло и уютно, похоже на кукольный домик, и Джонатан постарался дать мне понять, что мне здесь рады и что я здесь дома. Ему, как и Бронах, было около тридцати, и оба они были полны жизненных сил и воодушевления, а в их образе жизни было что‑то богемное. Они были безумно влюблены друг в друга и в театр, и оба играли в спектаклях в Вест‑Энде. Они были там в своей стихии. Их счастье и веселье были заразительны, и вскоре я почувствовала себя лучше — так я не чувствовала себя с самого раннего детства, когда отец был еще жив. Они были очень ласковы со мной.
Постепенно мое здоровье улучшилось, мой сокрушенный дух исцелился. А Бронах вылечила мою душу. Она была натурой сострадательной, сердце у нее было умное, и постепенно я рассказала о себе. Мало‑помалу, и через три месяца она узнала всю историю моей жизни. Она пришла в ярость.
— Ты не вернешься туда, Мэри Эллен. Только через мой труп, клянусь Богом. Пресвятая Дева! То, что с тобой сделали — да это преступление! разве не так?
Джонатан, который к этому времени все узнал от Бронах, согласился, что я не должна возвращаться в Нью‑Джерси ни при каких обстоятельствах.
Но никто и не торопил меня с возвращением, в том числе и моя мать. Конечно, я принимала, что таким образом она спасает меня, стараясь уберечь от зла. Она регулярно писала мне и никогда не забывала сказать, что любит меня; я делала то же самое, отсылая ей письмо каждую неделю.
Через полгода я стала другим человеком. Бронах и Джонатан просто сотворили чудо. Они баловали и ласкали меня, и это возымело должное действие. Я пополнела: наконец мои кости обросли мясом. Я стала выше, и фигура моя была гибка, как ива. Роза в цвету, как говорила Бронах.
Но что самое важное, благодаря Бронах и Джонатану я чувствовала себя в полной безопасности, чего со мной не было много лет. Прошла моя запуганность, я больше не боялась, что меня побьют или оскорбят. Страх, в котором я жила так долго, почти исчез, и я поняла, что в один прекрасный день он исчезнет совсем.
Когда‑то я считала, что единственный выход из моего мучительного положения — это смерть. Тринадцатилетним ребенком, Вивьен, я обдумывала самоубийство, вот в чем суть трагедии. Понимаете, у меня не было детства.
Но за месяцы в Лондоне я вышла из тупика. Я убедилась, что могу стать совершенно новым человеком, обрести новую личность, начать все сначала.
Летом Бронах с помощью одного их своих друзей нашла мне работу. Я устроилась танцовщицей в кабаре в Вест‑Энде.