Она прервала мои размышления, коснувшись моего плеча и мягко спросила:
— Джек, ты спишь?
— Нет. Дремлю.
— Я вот о чем подумала.
— О чем?
— Эта таинственная женщина твоего отца — она появилась на его похоронах?
— Нет.
— Интересно, почему? Тебе не кажется то странным?
— Ничуть. На похоронах было мало народу. В основном, члены семьи. Я имею ввиду — в Корнуэлле. Совершенно частное мероприятие. Посторонним вход запрещен. Разве что сотрудникам.
— Ясно. И все же я могу тебе кое‑что сказать. Если бы я любила кого‑нибудь, была бы помолвлена с этим человеком, а он неожиданно умер бы, я немедленно связалась бы с его семьей! — воскликнула она. — Пусть я с ними незнакома, пусть они даже не знают о моем существовании. Мне бы хотелось быть с ними, поделиться своим горем и разделить их. И уж конечно, я непременно бы присутствовала на похоронах. — Кэтрин помолчала, покусывая губу. — Это странно, Джек, действительно, странно, если хорошенько подумать. То есть, что она не связалась с тобой или с Люцианой, хотя бы чтобы выразить сочувствие, принести соболезнования.
— Она этого не сделала, — сказал я. — Но, может, быть, она была на поминальной службе. Там были сотни людей. Служба состоялась в церкви святого Иоанна Богослова в Манхэттене. Мы дали объявление, и весь мир знал об этом. И прибыл.
Кэтрин вздохнула.
— И раз ты ее никогда не видел, ты не можешь знать, была она там или нет.
— Именно.
— А ничего, если я спрошу тебя еще кое о чем? О чем‑то немного личном?
— Давай.
— Твой отец не изменял свое завещание?
— Нет. Зачем тебе это?
— Просто интересно. как правило, когда человек собирается покончить с собой, он приводит в порядок свои дела.
— Его дела всегда были в порядке. Многие годы. Так уж он был устроен. Мистер Деловитость. То есть Себастьян.
— И ничего он не оставил этой неизвестной тебе женщине?
— Нет. Завещание составлено три года назад. В нем ничего не менялось. Если бы он что‑то завещал лицу, мне неизвестному, я должен был бы навести о нем справки.
— Конечно. Я задаю глупые вопросы. Иногда я бываю такой дурехой.
Она замолчала.
Я тоже.
Она шевельнула головой, и огонь заплясал на ее длинных волосах, превратив их в сверкающий каскад пламени, обрамляющий ее бледное лицо. Она повернула голову еще раз, и открылась ее длинная белая шея. Шея была как у лебедя, как у Антуанетты Дилэни.
С моих губ сорвались слова:
— Ты часто напоминаешь мне одну женщину, мою любимую Необыкновенную Даму, но сегодня ты похожа на нее как никогда. Просто сверхъестественно.
— Необыкновенную Даму? А кто это? — голос у Кэтрин был мягкий, но на лице появилось напряженное выражение.