Начиная от садовой ограды и до самого дома тянулась аллея из цветов, выращенных в теплице, чтобы за одну ночь погибнуть от холода. В ящиках зеленел дерн, в котором поблескивали светляки. Множество разноцветных фонариков висело на деревьях, покрытых искусственной листвой; на другой день ее, вместе с цветами и светляками, должны были выбросить. Все это влетело в копеечку. Иллюминация была великолепной; главный дом сиял, как солнце, сад горел огнями, на облаках играли отблески, словно от пожара.
Здесь были налицо все знаменитости финансового мира. Многие пришли, чтобы повидаться друг с другом или же просто из любопытства. Де Мериа со своей стороны пригласил немало аристократов; на их довольно-таки поношенных фраках сверкали ордена. В числе гостей был, разумеется, и виконт д’Эспайяк; он меланхолически прогуливался, мечтая о знакомстве с какой-нибудь высокопоставленной особой. Это помогло бы ему забыть о неприятностях, которые причиняла ему Амели.
Кое-где глаз радовали игравшие дети. Девушки смеялись, но некоторые из них с грустью размышляли о горькой судьбе тех, кого выдают замуж за первого попавшегося аристократа или богача, приглянувшегося родителям.
В глубине сада две девушки, забравшись в грот, искали уединения. Обе были в белом: одна — в роскошном наряде, как у принцессы, другая — в более скромном. На ней не было бриллиантов, в изобилии украшавших грудь и шею ее подруги, но обе были одинаково красивы.
— Где твоя мать? — спросила одетая более скромно.
— Не знаю. Она хотела увезти меня, чтобы избавить от этого брака, но я боялась отца. Да и какая разница — днем раньше или днем позже?
— Почему?
— Маменька говорит, что все нас покупают, как товар. Так не все ли равно, кто меня купит: господин де Мериа или кто-нибудь другой?
— А где мадемуазель де Мериа?
— Уехала в Лондон.
— Ты по ней скучаешь?
— Нисколько; я ее не любила.
— Но теперь она твоя золовка.
— Все равно, у меня нет ни сестер, ни подруг, кроме тебя, Алиса. Счастливица, ты еще свободна!
— Верно, но у меня есть другие причины огорчаться. Знаешь, мы почти разорены!
— Как это могло случиться? Ведь мой отец участвует в тех же делах и извлекает большие доходы!
Алиса промолчала. Все объяснялось очень просто: Руссеран устроил так, что вся прибыль за первый год досталась ему одному, и отцу Алисы Менар пришлось ждать до следующего года. Руссеран принадлежал к числу тех, кто любит пообедать раньше, чем другие сядут за стол. И вот в ожидании, пока он не насытится, Менару оставалось только облизываться. Впрочем, он сам был виноват: в обществе, где дела ведутся по принципу — кто кому скорее перегрызет горло, — нужно уметь защищать свои интересы.