— Я спряталась в исповедальне. Когда все ушли, я вылезла и хотела было устроиться спать на алтаре, но испугалась. Представьте себе: едва пробило полночь, открылась потайная дверь и вошел кюре с нарядно одетой дамой…
— Я вас об этом не спрашиваю! Если вы вздумаете выступать с подобной клеветой на суде, вам не поздоровится!
— Почему, сударь?
— Молчать! Какого вы вероисповедания?
— Не знаю, сударь.
— Причащались ли вы когда-нибудь?
— Не помню, сударь.
— Вы злоупотребляете моей добротой! Суд определит, какого наказания вы заслуживаете.
— Как вам будет угодно, сударь.
Следователь был вне себя от злости. Допрос Шифара привел его в еще большее раздражение.
— Обвиняемый, где вы познакомились с Огюстом Бродаром?
— Я его не знаю. Это — председатель Судебной палаты?
— Молчать! Чем вы занимаетесь?
— Вы же велели мне молчать, сударь!
— Не шутите с правосудием!
— Я не могу с ним шутить, так как ни разу с ним не встречался.
— Наглец! Каково ваше общественное положение?
— Весьма паршивое, сударь.
— Болван! Вы прекрасно знаете, что я говорю о вашем ремесле?
— Я не знаю никакого ремесла, сударь.
— На что вы живете?
— Я толкую законы.
— Обвиняемый, что за чепуху вы мелете?
— Истинная правда, сударь. Хоть у меня и есть экземпляр кодекса законов, но я в него не заглядываю, так как знаю их все наизусть. Когда ко мне обращаются простые люди, чтобы узнать, чем им грозит закон, я беру с них по два су, а с тех, кто побогаче, — по четыре. Вот уже года два, как я даю такие советы.
— Молодой человек, я позабочусь о том, чтобы председатель суда приструнил вас как следует. Он вам покажет где раки зимуют!
— Это невозможно, сударь. Если председатель оскорбит подсудимого, приговор утрачивает законную силу.
Господину N. чуть не стало дурно.
— Жандарм, уведите обвиняемого, и пусть надзиратели немедленно сообщат, если он будет дерзко вести себя!
— За оскорбление надзирателя полагается не более, чем от шести дней до шести месяцев тюрьмы, — сердито возразил Шифар. — Так сказано в кодексе.
Допрос Фанфрелюша также не мог удовлетворить г-на N.
— Каким образом вы сносились с Огюстом Бродаром?
— С Огюстом Бродаром?
— Обвиняемый, не повторяйте моих слов!
— А если вы чихнете — тоже не повторять?
— Жандарм, не забудьте передать, чтобы обвиняемого посадили в карцер. Он оскорбляет правосудие.
— Начхать мне на ваше правосудие!
От этих допросов следователь потерял и сон и аппетит. К тому же он боялся, как бы не обнаружилось, что он делал поблажки некоторым лицам, причастным к судебному процессу.
Публика уже пресытилась как «делом Руссерана», так и «делом Обмани-Глаза». Об этих убийствах столько говорили, что заметки о них набили всем оскомину.