Хотел коснуться милых губ.
О ужас! Что оно скрывало?
Больной проказой полутруп…
Сорвете розу — она увянет.
Доверьтесь счастью — оно обманет…
Бледная, взволнованная невеста отказалась петь. Она была счастлива, но ее сердце чуяло что-то недоброе угрожавшее их благополучию. Это что-то недоброе называлось роком. В жизни так много страданий и так мало радостей, что каждый новый день сулит больше горя, чем счастья…
LXI. Дом призрения неимущих девушек
Чем подозрительнее афера, тем больше простаков попадается на приманку; чем тщательнее прикрыт грех маской добродетели, тем большее количество глупцов соблазняет он. Если бы на свете существовали лишь одни плуты, никакие мошеннические проделки не удавались бы. Простаки и глупцы сами содействуют им вплоть до того момента, когда становятся их жертвами.
Олимпия и Амели были очень легковерны, не говоря уже об их служанке Розе: та тратила добрую часть своего жалованья на вклады в душеспасительные общества и охотно выводила свою фамилию на подписных листах. Чтобы хоть немного возместить эти расходы, она при закупках провизии охулки на руку не клала. При этом Роза так беззастенчиво хвасталась своей честностью, что ее хозяйки смеялись и все ей прощали. Мы говорим: хозяйки, ибо Амели сделалась почти такой же хозяйкой, как и Олимпия.
Мы забыли сказать, что Роза осталась в услужении у этих дам, потому что ее жениха перевели в другой гарнизон, и это помешало их свадьбе. Но она совсем об этом не жалела, ибо по мере того как округлялся ее кошелек, росло и честолюбие. Теперь она мечтала выйти за какого-нибудь старого толстосума и вести жизнь светской дамы: заниматься благотворительностью, собирать доброхотные даяния для бедных; последнее казалось ей особенно привлекательным. Подобно мольеровским служанкам, Роза была рассудительна и добивалась своей цели иначе, чем ее хозяйки. Она с удовольствием сопровождала их повсюду, позволяя себе иногда вставлять реплики в их разговор.
Олимпия, пожертвовавшая крупную сумму в пользу дома призрения неимущих девушек, однажды решила посетить вместе с Амели и Розой это богоугодное заведение. Сопутствуемые долговязым аббатом, они осмотрели весь дом, от подвала до чердака. Их удивило большое количество комнаток, выходивших в коридор.
— Совсем как монастырские кельи, — заметили они. — Зачем столько отдельных каморок?
— Его святейшество, надо думать, лично изволил начертить план здания, — ответил глупец аббат. — Кто знает, сколь высокое предназначение уготовано этому приюту для малых сих?
Проходя по длинным коридорам, женщины восхищались фресками. Им бросились в глаза некоторые подробности, ускользнувшие от аббата.