Они вместе просмотрели ценные бумаги, взятые по настоянию Девис-Рота из конторы нотариуса Кристофа, и отобрали все, что следовало сдать на хранение нотариусу Лабру. По словам священника, это было необходимо во избежание роковых последствий чьей-то болтливости.
Девис-Рот выразил опасение, как бы банковые билеты, векселя, золото и драгоценности, хранившиеся дома у графа, не были похищены ворами, которых могли привлечь заметки в газетах, и предложил спрятать все это на ночь в безопасное место. Ящики были запечатаны лично Моннуаром, и двум самым надежным слугам поручили перенести их туда, куда укажет Девис-Рот. Иезуит велел слугам подождать в передней и вернулся в спальню графа.
Тот, собираясь лечь спать, только что отпил из бокала. Все его тело содрогалось от приступов боли; вытаращенные глаза как будто созерцали какой-то ужасный призрак. Но выражение лица Девис-Рота было, вероятно, еще страшнее, так как при виде его старик вскрикнул. Иезуит заглушил этот вопль, силой заставив несчастного раскрыть наполовину парализованные челюсти и проглотить все питье. Глаза жертвы, полные неописуемого ужаса, уставились на убийцу, но через мгновение погасли…
Немного погодя Девис-Рот, сунув в карман завещание графа, вышел к ожидавшим его слугам. Когда они несли тяжелые ящики к дому иезуита, по той же улице шли еще три человека. Впереди — старый тряпичник и мальчуган с всклокоченными волосами; его живые глаза блестели ярче фонаря, который он нес. В этот поздний час оба неторопливо возвращались домой.
— Отец, — спросил мальчуган, показывая на ветхий особняк, — кто живет в этом домишке? Настоящая крысиная нора!
— Так оно и есть, Малыш. Там живет старая крыса, но у нее — три кругленьких миллиона.
Мальчуган пожал плечами.
— Вот забавно! Можно подумать, что у некоторых людей по тысяче утроб, которые надо набить, и по тысяче пар ходуль, которые надо обуть!
— Твоя правда, Малыш! И добавь: множество других, надрываясь, работают, чтобы эти люди богатели.
— Это довольно глупо с их стороны! — заметил мальчуган, подхватывая крючком валявшуюся на тротуаре связку бумаг.
Вслед за тряпичником и мальчиком шла какая-то старуха. Без сомнения, она брела уже долго, так как пошатывалась от усталости. Она тоже всматривалась в дом графа. Вдруг у нее подвернулась нога, и она наверное упала бы, если бы мальчуган ее не поддержал. Старуха пристально взглянула на него, затем проговорила:
— Спасибо, дружок! Как тебя зовут?
— Спросите отца.
Тряпичник подошел.
— Это Малыш, — заявил он.
Женщина еще раз осведомилась, как зовут мальчугана.