Лоб Девис-Рота казался еще выше, осанка — еще более величавой и гордой. Он снова обошел подземелье и вернулся в тронный зал. Окинув его прощальным взглядом, он зажег все свечи и подпалил ими обои, затем скрестил руки на груди, высоко поднял голову и стал ждать.
Огонь медленно распространялся под сводами из одного помещения в другое, охватывая занавеси, двери, все, что могло сгореть. Один за другим взрывались пороховые патроны, расположенные в укромных местах. Но это еще не было окончательной катастрофой: приближался момент последнего, самого страшного взрыва.
Побежденный, но не покорившийся, иезуит по-прежнему стоял, спокойно ожидая, чтобы пожар охватил весь тронный зал. В нем хранились документы, огласка которых была страшна Девис-Роту, все, о чем никто не должен был узнать…
Алтарь был уже объят пламенем. В порыве фанатического энтузиазма иезуит встал перед ним на колени и запел гимн, которым начинается церемония коронования: «Quis regit Israel»[66]. Раскаты его голоса гулко звучали под сводами.
Вдруг у Девис-Рота мелькнула мысль о завещании старого графа. Положив его в карман вместе с другими важными бумагами, он совсем о нем забыл… Иезуит стал лихорадочно рыться в карманах. Пачки не было. Значит, и пожар и его смерть — все это ни к чему! Первый же встречный, подобравший потерянные документы, сможет выступить с чудовищными обвинениями против церкви…
Иезуит испустил рычание и упал, окутанный пламенем и дымом. Алтарь рухнул и похоронил его под обломками.
В это время аббат Филиппи возвращался в Италию. Он упрятал свои чемоданы на дно огромных сундуков, наполненных старым платьем, одеялами, дешевыми тканями; на каждом красовалась надпись: «Подарки парижских дам беднякам Рима». Кому пришло бы в голову заглянуть в сундуки?
Приехав в Рим, аббат Филиппи узнал об исчезновении Девис-Рота и двух старых слуг графа Моннуара. Предполагалось, что все они стали жертвами убийц (недаром газеты усердно распространяли слухи о трех миллионах, находившихся в распоряжении иезуита). Все богатства графа: золото, ценные бумаги на предъявителя, связки банковых билетов и фамильные брильянты исчезли неведомо куда… Ничто не помешало Филиппи употребить эти сокровища так, как пожелал Девис-Рот.
Газеты добавляли, что старый граф серьезно заболел: ночью его нашли лежащим без сознания. Дело в том, что отравитель не принял в расчет одного обстоятельства: оно спасло Моннуара. Питье было приготовлено на молоке, которое и послужило противоядием. Граф лишился чувств, но не умер. Лакей побежал за доктором, и тот констатировал отравление. К счастью для лакея, иезуит позаботился выплеснуть из чашки оставшееся питье.