Все это происходило рядом с камерой Аскилта и Гитона. До их ушей донесся омерзительный звук, а чуть позже горячий ветер донес еще более омерзительный запах.
С отвращением Гитон отвел взгляд. Пусть Зеймал никогда не был ему особо близким другом, и его поведение мало отличалось от того, что он и раньше видел от остальных дангар, но сейчас он бы предпочел закрыть глаза. Страшно и больно было смотреть на бывшего товарища и видеть собственное недалекое и столь отвратительное будущее.
— Я уже не уверен, что стоило сохранять жизнь, чтобы превратиться в это.
— По крайней мере, это живет. И кто знает, может когда-нибудь сумеет стать прежним, но я никогда не слышал, чтобы воскресали трупы.
— Может ты и прав, — Гитон устало привалился к решетке, — Только еще один такой день, и мне будет все равно, что станет с нами дальше. Пусть ведут хоть на нейрообработку, хоть на казнь. Лишь бы покончить со всем этим. Черт! Они забыли о нас! — он с силой ударил по полу кулаком, хотя и сам не подозревал, что еще остались силы на такое проявление эмоций.
— Не смей так говорить! — Аскилт сел на кровати, откуда не поднимался со вчерашнего вечера, — Пока мы вместе, мы со всем справимся. И не вздумай падать духом. Если ты собрался умирать, то и мне жить незачем. Только я верю, что-то, что уже не раз оберегало нас, спасет вновь!
— Например, что?!
— Не знаю. Но я жду и радуюсь каждому новому дню. Дню, который может принести нам спасение.
— Иногда я не понимаю тебя.
— Это не важно! Я и сам не всегда понимаю, — Аскилт облизал потрескавшиеся губы, голос его окреп, — Я просто верю и жду!
— Знаешь, чего мы дождемся… — внезапно внимание Гитона привлекло оживление среди дангар, — Довинал! — воскликнул он.
Во дворе гарнизона действительно появился его бывший комендант. Хотя слово "появился" мало подходило для того, что происходило на глазах гвардейцев. Довинал едва плелся, словно древний старик, сильно приволакивая одну ногу, как будто она была повреждена. В какой-то момент можно было отчетливо рассмотреть его лицо. Едва взглянув, Гитон торопливо отвел глаза. Он никогда не мог представить, что без особых увечий, лицо может так измениться. Что тот, кто всегда был так силен и казался олицетворением уверенности в себе, так быстро может стать настолько сломленным и раздавленным. Это было еще хуже, чем смотреть на лица измененных гвардейцев. Собственные мучения, еще минуту назад казавшиеся невыносимыми, показались ничтожными.
Довинала остановили неподалеку от их камеры, метрах в десяти. Раздалась команда и…
Прижавшиеся к решетке гвардейцы едва успели отскочить в разные стороны, когда лазерный заряд, оборвавший жизнь их командира, ворвался в камеру. Падая на пол, Аскилт успел краем глаза заметить, как блеснуло солнце сквозь прожженную в груди командира дыру, прежде чем тело Довинала безжизненно рухнуло в пыль.