…и безжизненно осел на пол рядом с Робби, кулем повалившись на ноги Карен.
Над ними стоял Бледсоу, держа в руках обрезок свинцовой трубы.
– С тобой все в порядке?
Робби отыскал взглядом Карен, которая по-прежнему сидела у стены, явно не в состоянии пошевелиться. У него перестали подергиваться руки и ноги, боль в мышцах ослабела, к нему вернулась острота зрения.
– Карен…
Перевернувшись на бок, он неловко нашарил на поясе наручники и защелкнул их на запястьях Окулиста. Бледсоу схватил преступника под мышки и поволок его к выходу.
Робби с трудом стянул с себя ветровку и укутал Карен, а потом крепко обнял ее и прижал к себе.
– Я боялся, что потерял тебя.
Она потерлась носом о его щеку, приходя в себя, и прошептала:
– Этого никогда не случится.
Карен Вейл стояла по другую сторону стекла с односторонней проницаемостью в камере для допросов особо опасных преступников в изоляторе временного содержания Полицейского управления округа Фэрфакс. Чейза Хэнкока наконец-то обнаружили в Нью-Джерси, где он залег на дно, стараясь не высовываться, но не прекращая при этом поисков новой работы. Что касается самой Карен, то она носила съемные шины на запястьях, растяжку на плечах в форме восьмерки и металлическую шарнирную скобку на левом колене. В крови у нее вовсю гулял мотрин.[59] Врач-реаниматолог, осматривавший Карен, прописал ей викодин,[60] но она отказалась, желая сохранить ясность мышления и способность контролировать себя.
В конце концов, все всегда упирается в способность контролировать себя и окружающих, не так ли?
Карен была не одна. Рядом с ней стояли Бледсоу, Томас Гиффорд и остальные члены оперативной группы. Она не сводила глаз с зеркала, загипнотизированная разворачивающимся по другую сторону действом, где психолог-криминалист Департамента поведенческих наук Уэйн Рудник начал допрос убийцы по прозвищу Окулист, которую доставили в камеру в кандалах, Обычно в камере для допросов вместе с подозреваемым находились еще один-два оперативника. Существовало неписаное, но оттого не менее строгое правило: тем, кто принимал участие в преследовании и поимке преступника, предоставлялось право первыми допросить его. Это считалось чем-то вроде десерта после вынужденной – и иногда долгой – диеты. Но в данном случае убийца пребывала в столь сложном психологическом состоянии, что Бледсоу скрепя сердце уступил пальму первенства специалисту.
Убийца по кличке Окулист внезапно вскочила со стула и крикнула:
– Приведите ее! Проклятая сука. Где она? Я убью ее!
– Сэм, – невозмутимо отозвался Рудник. – Расслабьтесь, прошу вас. Мне нужно, чтобы вы сели, Сэм, и тогда мы продолжим разговор.