Я рванулась, как всегда безуспешно и сквозь слезы, уже попросила:
— Отпустите, пожалуйста.
— Нет, Дэя, — прошептали мне в волосы.
И уже не сдерживая ни слез, ни судорожных рыданий, я все же спросила:
— За что вы так со мной? За что? Вы что, действительно считаете, что у меня гордости совсем нет?! Да, у меня ее значительно меньше, чем у вас, но… Тогда у меня не было выбора, совсем не было, я не могла позволить, чтобы меня отчислили из академии, потому что даже стать вашей любовницей было меньшим злом, в сравнении с рабством у лорда Градака… Хотя я и представить не могла, что вам от меня именно это требуется! И ваши намеки про то, что за свои обеды вы предпочитаете платить сами, но я…
А он молчал, крепко сжимая меня в объятиях, и уже сквозь слезы, я прошептала:
— Как вы могли так обо мне подумать? Как?! Неужели в ваших глазах я вообще полное ничтожество?
И его сдавленное:
— Я не это имел ввиду, Дэя.
— А что тогда? Что?! Как мне вообще стоит понимать ваш вопрос?
Риан промолчал.
— Неужели вы действительно думаете, что я бы согласилась выйти за вас, исключительно из-за страха перед родителями?! — с горечью спросила я.
И его тихий ответ:
— Прости… но что я еще мог подумать после того, что совершил?
Я боялся, что ты возненавидишь меня.
— Ненавижу! — честно призналась я, уже даже не пытаясь сдержать слезы.
Он развернул, обнял, прижал к себе и, успокаивающе поглаживая по спине, прошептал:
— Я люблю тебя.
— «Так» не любят! — простонала я.
— Я не знаю, как любят другие, — глухо произнес Риан, — но Бездной клянусь, никто и никогда не будет любить тебя сильнее, чем я.
«Никто и никогда не делал мне так больно, как ты», — подумала я, но вслух этого не сказала. Да и не смогла бы, захлебываясь рыданиями, которые уже не могла сдерживать. Мы, северяне, народ скупой на эмоции, но стоит дойти до предела… И я плакала, выплескивая ужас от нападения Заклинателей, чувство бессилия при купании с русалкой, страх за Риана в той полной умертвиями таверне, обиду за подавальщика в Золотой Арфе, и даже торжество победы, когда удалось спасти гоблина… И не могла остановиться… все никак не могла.
— Дэя, — полный отчаяния голос, — Дэя, прости меня.
Истерика по второму кругу. Я так в жизни не плакала…
***
Когда я проснулась, в спальне никого не было. Смутным воспоминанием промелькнула прошлая ночь, магистр, пытающийся меня успокоить и оставшийся со мной до утра… Я, свернувшаяся на постели и заснувшая, со слезами на глазах… Его ладонь сжимающая мои мокрые руки… И его тихое «Прости меня, родная» перед самым рассветом, когда он все же ушел. А еще на моей левой руке вновь находилось обручальное кольцо, но я точно могу сказать, что не надевала его.