— Нет, — устало сказал Гайон, избегая взгляда жены.
— О, ради всего святого! — в отчаянии и испуге Юдифь вскочила с колен. — Хорошо! Продолжай, купайся в вонючей луже, пока не потонешь в ней! Изводи себя до смерти, пожалуйста, но не требуй, чтобы я потакала тебе! — она бросилась к графину, достала чашку.
Гайон тихо застонал.
— Юдифь, давай оставим этот разговор. Не хочу спорить, не сейчас, — сказал он с мольбой.
— Это еще не все, — резко возразила она. — Ты так устал и измотан, что у тебя не работают мозги. Ты не хочешь спорить, потому что не осмеливаешься. Нужно отдохнуть и прийти в себя, это потребует времени.
Гайон криво усмехнулся.
— Много чего нужно сделать, котенок. Генрих ждет моих донесений и меня самого. Я ему нужен. Мои личные нужды могут подождать.
— В таком состоянии ты бесполезен.
— Перестань пилить, Юдифь, я как-нибудь справлюсь.
— И после этого у тебя хватает нахальства называть меня упрямой и несносной! — парировала она.
Гайон не ответил. Юдифь подлила в вино снотворного сиропа. Слезы навернулись на глаза при воспоминании о последней сцене купания, когда она вот так же наливала ему вино… Но сколько воды утекло с тех пор, как все изменилось! Теперь они не смеялись, им было не до любовных утех. Остались усталость, опустошенность, страх… Юдифь вернулась к ванне и подала мужу чашу с зельем.
— Кстати, о нуждах, — поменяла она тему. — Солдат скоро придется освободить от службы — на носу жатва.
— Кого нужно, освободим, — согласился Гайон. — Полагаю, вместо них удастся приобрести наемников.
Гайон отхлебнул из чаши и поперхнулся, почувствовав в вине добавки.
— Пей все! — приказала Юдифь, разозлившись и покраснев от мысли, что он может понять — к вину добавлен опий.
Он поднял брови, удивившись вспышке, слабо улыбнулся.
— Зачем? В последний раз подобный приказ сопровождался немалой пыткой.
Юдифь была застигнута врасплох.
— Но я ведь спасла тебе жизнь, не так ли?
— Так, котенок. Почему ты покраснела? Сердце Юдифи бешено колотилось, она лихорадочно искала объяснение.
— Вовсе не покраснела. Просто здесь жарко. Гайон посматривал на жену с изумлением. Во дворе, может быть, и жарко, но толстые каменные стены не пропускали жару, в комнатах стояла приятная прохлада.
— Принесу поесть, — Юдифь поспешила к выходу, чтобы не чувствовать на себе испытующего взгляда.
Гайон нырнул под воду, чтобы намочить волосы и привести в порядок мысли, удивляясь реплике Юдифи, что ему отказывает разум, в то время как у нее самой в голове все перемешалось. Отпил еще несколько глотков вина. Замечание о жаре в комнате граничило с идиотизмом, не мудрено, что она поспешила удалиться — хотела придумать более правдоподобное объяснение своему смущению.