Кристина улыбнулась, но про себя решила в дальнейшем держать рот на замке.
В своей комнате Алисия встряхнула мрачное вдовье платье. Из складок выпали лепестки лаванды и розы, что не помешало моли оставить на ткани явные следы. Алисия бросила платье на кровать.
— Не возьмете его, миледи? — поинтересовалась Агнес, рассматривая дыры.
Алисия отрицательно покачала головой, в нерешительности стоя над раскрытым сундуком. У нее было достаточно платьев для вдовьей жизни, даже слишком много, если жить в уединении на своих наследных землях. В этом случае, розовое платье, которое она надевала на свадьбу дочери, вряд ли могло пригодиться, разве только ее в нем похоронят.
Фамильное поместье находилось в некотором отдалении от границы. Там Алисия сможет пребывать в одиночестве и не терзаться мыслью о неприличном влечении к постороннему мужчине. Что полагается делать, если предмет вожделения не оставляет тебя в покое и преследует по пятам? Либо сходить с ума, либо бежать без оглядки.
— А этот пояс, миледи… положить его? — Агнес замолчала, присела в реверансе.
Алисия резко обернулась, сердце бешено заколотилось. Над раскрытым сундуком стоял Майлз, изучая его содержимое: одежду, гребни, украшения. Взгляд скользнул по заваленной платьями постели, пустым вешалкам, затем снова остановился на Алисии.
— Если это из-за меня, то напрасно. Завтра я уезжаю.
Алисия не могла выдавить ни слова. Майлз бросил взгляд в сторону Агнес.
— Мне нужно поговорить с вами, — начал он. Алисия ответила испуганным взглядом. — Можете связать меня, если боитесь, что причиню вам вред, — сказал он непринужденно, но веселья в тоне не было.
Алисия бережно сложила вуаль, которую держала в руках и сделала знак Агнес. Служанка поджала губы, но не посмела ослушаться и удалилась за тяжелые портьеры.
Майлз сел на кровать и взял вуаль, только что сложенную Алисией.
— В последний раз, когда мы были наедине, я вел себя как безрассудный желторотый юнец. Простите меня. Это был порыв.
Алисия не ответила, только сжала пальцы так, что костяшки побелели.
— Алисия, посмотрите на меня.
Она устало подняла веки, взгляд был темен, глубок и скрывал бушующие в сердце страсти.
— Вы же не думаете, что это осталось незамеченным? Ради детей мы должны прийти к одному решению.
— Именно поэтому я удаляюсь в свое поместье.
— Потому что боитесь?
— Не того, что вы думаете.
Майлз развернул вуаль. Та была сделана из тончайшей прозрачной ткани и искусно вышита золотой нитью.
— Вы будете скучать по дочери.
— У нее теперь своя жизнь, скоро я буду ей не нужна. Она научится справляться сама. Со временем мы поменяемся ролями, я буду искать у нее поддержку. Эта перемена уже началась. Юдифь не делится со мной своими мыслями и тревогами. У нее очень сильная воля.