Марку не потребовалось много времени, чтобы найти себе новую спутницу. Хотя еще совсем недавно он заявлял Кэтрин, что его любовь к ней — именно та любовь, что приходит раз в жизни. Видимо, он говорил эти слова любой женщине, которую заманивал своими адскими чарами в постель. При мысли о Марке в постели с другой женщиной Кэтрин, словно разъяренная тигрица, начала мерить шагами квартиру. Да, она сама прогнала его. Но ей и в голову не могло прийти, что он сразу раскроет свои объятия другой.
Но ты же сама была в ресторане с Гербертом, прошептал ей внутренний голос, и Кэтрин раздраженно передернула плечами. Это совсем другое дело. Она вовсе не испытывала желания оказаться в постели с Гербертом. Хотя, вдруг поняла она, мысль о Марке в постели с блондинкой причиняет ей не самую острую боль. Сильнее всего ее ранило то, как они беседовали, не замечая ничего вокруг. Именно это, как когда-то считала она, являлось отличительной особенностью их с Марком отношений.
Когда в пятницу вечером Кэтрин приехала к матери, Беатрис, увидев дочь, была поражена:
— Ты ужасно выглядишь, дорогая. Ты больна?
— Будь осторожна, Беатрис, — сказал Генри, поставив чемодан Кэтрин. — Она мне чуть голову не оторвала, когда я попытался проверить у нее пульс.
— Прошу прощения, — сказала Кэтрин, целуя мать. — Я просто немного устала. В последнее время я что-то плохо сплю.
— И ничего не ешь, — мрачно заметила Беатрис. — Ладно. У нас на свежем воздухе отоспишься и отъешься, девочка моя.
После недели, проведенной в бесплодных попытках оправиться после потрясения от встречи с Марком в обществе другой женщины, Кэтрин была не прочь побаловать себя проявлениями заботы со стороны близких. Всю неделю вечерами, работая сверхурочно или посещая спортивный зал, она старалась забыться. Но ночи превращались в кошмар. После шести практически бессонных ночей, Кэтрин понимала, что выглядит не лучшим образом.
— Итак, никаких надежд на примирение? — спросила Беатрис, проводив Кэтрин в комнату, где та обычно останавливалась.
— В прошлую субботу я видела его в ресторане в обществе весьма привлекательной блондинки, — распаковывая вещи, сказала Кэтрин. — Так что, все кончено.
Но Беатрис ей, похоже, убедить в этом не удалось.
— Подумаешь, блондинка, это еще ничего не значит. Ведь ты по-прежнему безумно любишь его.
— «Безумно», тебе легко говорить, — прикрикнула Кэтрин на мать. — Я всегда считала ревность низменным и подлым чувством. Думала, что никогда не опущусь до него! Но теперь-то я знаю. В прошлую субботу хватило одного взгляда на Марка, и я была готова его убить… и эту блондинку тоже. — Она раздраженно отбросила волосы назад. — Я испытывала такую ревность, что мне стало дурно. Всю неделю ни о чем ином я и подумать не могла.