…В конце концов если нужно доказательство, что человек не есть животное, что в нем есть душа, которая не может быть объяснена каким-нибудь материальным происхождением, то Блавацкая может служить этому отличным доказательством: в ней, несомненно, был дух, совершенно независимый от ее физического или физиологического существования. Вопрос только в том, каков был этот дух, а если встать на точку зрения представления о загробной жизни, что она делится на ад, чистилище и рай, то весь вопрос только в том, из какой именно части вышел тот дух, который поселился в Блавацкой на время ее земной жизни»[1].
ПЕРВЫЕ ШАГИ К ОККУЛЬТНОЙ ВЛАСТИ
Перелом
Из Александрии в октябре 1871 года Елена Петровна приехала в Каир, в котором не была больше двадцати лет. Ее сердце утомилось и очерствело от общения с обыкновенными живыми людьми. Она приступала к осуществлению своих замыслов — наладить связь с недосягаемым миром древних богов, мудрецов и покойников.
У египтян сохранились мифы, относящиеся к достопамятной эпохе атлантов. Она должна была ознакомиться с учениями различных жреческих школ, особенно ее интересовала богиня Изида, отличающаяся необычной мудростью. Эта богиня превосходила всех богов силой своего чародейства.
Елена Петровна поверила в свою путеводную звезду. Ее звездой стала Венера, она же Люцифер, она же Урусвати, утренняя звезда, демоническая посредница между ночью и днем, мраком и светом, стоящая неусыпным стражем у могильных врат, лицом — к живым, затылком — к мертвым.
Елена Петровна совершенно не узнала Каира. Много новых зданий было построено, еще больше строилось. Повсюду слышался шаркающий звук разгуливающих по доскам рубанков, сухой перестук молотков. Плескались и журчали фонтаны, на улицах и бульварах было множество белых людей, преимущественно англичан и французов. Кроме туристов Каир заполонила целая армия инженеров и рабочих Суэцкого канала. Эти специфические пилигримы нуждались в своих пророках, гадалках и ясновидящих.
Елена Петровна возобновила старые знакомства, прежде всего с кудесником и ясновидящим Паоло Ментамоном, а также обзавелась новыми: близко сошлась с женщиной-медиумом, француженкой мадам Себир; завела дружбу с эксцентричной Лидией Пашковской, неутомимой русской путешественницей, исследовательницей Верхнего Нила, время от времени отсылающей свои статьи в «Фигаро» (тогда-то, быть может, в ее сознание запала мысль начать самой писать для газет); прочно привязала к себе молодую Эмму Каттинг из Леванта, англичанку по происхождению.
В компании трех экстравагантных дам Елена Петровна Блаватская проводила в Каире время, общалась с русскими дипломатами.