Совершенно ясно, что Блаватская видела себя искусной и проницательной лазутчицей в чужом стане, разведчицей и готова была в соответствии со своей новой ролью пойти на всяческие жертвы, лишения и невзгоды не ради корысти, а ради интересов государства Российского.
В конце концов то, что предлагала русским жандармам Блаватская, означало ее переход в ряды тех, кого на современном языке разведки называют «нелегалами», она даже не рассчитывала на дипломатический иммунитет. Нельзя также не учитывать того, что имперское, державное мышление среди деятелей русской культуры было свойственно не одной Блаватской. XIX век — это век борьбы империй за сферы своего влияния. Блаватская предлагала свои услуги в качестве тайного агента прежде всего в Египте и Индии. Ее главным врагом была Англия. Нельзя забывать о том, что такой патриотизм в русских людях укрепила Крымская война 1853–1856 годов за господство на Ближнем Востоке.
Вообще говоря, в мире нравственных ценностей нюансы иногда приобретают решающее значение в конечной оценке, что есть хорошо, а что есть плохо.
И наконец, разве можно забывать о том, что письмо писала талантливая писательница, чьими очерками по Индии «Из пещер и дебрей Индостана» зачитывалась спустя двенадцать лет вся образованная Россия? Для письма Блаватской характерен остроновеллистический, приключенческий тон.
Читая это, понимаешь, что перед нами не столько деловое письмо-обращение, сколько талантливый эскиз будущей авантюрной новеллы. Понимаешь, что ничего нет удивительного в том, что она получила отказ. Чиновники сыска в России всегда опасались художников, людей с непредсказуемыми действиями и поступками. А ведь письмо Блаватской — прямое свидетельство, что ее обман, мистификация — все это есть игра художника. Игра, предвосхитившая стиль поведения и творческие поиски художника-авангардиста, тип которого начал складываться в самом начале XX века.
Не став международным тайным агентом русского правительства, Е. П. Блаватская углубилась в сферу тайного и малопонятного. И на этом пути, казалось бы очень далеком от деятельности спецслужб, она чуть было не оказалась втянутой в отвратительную интригу, связанную с фальсификацией «Протоколов сионских мудрецов», чуть было не попала в некрасивую историю. Однако ее то ли уберег от этого Бог, то ли случай.
В то время, когда Елена Петровна познакомилась с Юлианой Глинкой, фрейлиной русской императрицы Марии Федоровны и тайным агентом зарубежного отделения охранки в Париже, в ее душе ясно обозначился надлом, — она вступала в последний период своей жизни, в старость, которая далеко не всегда сопровождается мудростью.