— Ваше сердце полно сострадания, оно — сама нежность. Увы, мое — совсем иное.
Девушка поглядела на него, не опуская глаз.
— Я вас очень хорошо знаю, дон Мигель. Я знаю, кто вы и что о вас говорят.
— Замолчите, прошу вас! Вы не можете всего знать!
— Дон Мигель, вас считают самым дурным человеком во всей Севилье. Вы довели до отчаяния многих женщин, и вы говорили им совсем не то, что думали. Но я вас ни капельки не боюсь. Ваш взгляд — я знаю его хорошо — меня не пугает. А ведь в этот момент я наедине с тем, о котором говорят столько плохого.
Воцарилось молчание. Затем дон Мигель сказал:
— Я очень переменился. Звук вашего голоса проник в мою душу, и меня охватило желание обрести наконец покой.
Они сделали еще несколько шагов по аллее.
— Если я попрошу вас, донья Херонима, доверить мне свое сердце, вы послушаете меня?
Его голос был почти умоляющим.
— Берегитесь, дон Мигель, — вскричала девушка. — Над нами Бог, и он слышит все, что вы говорите. Подумайте как следует, о чем вы меня просите.
Он ответил серьезно, взвешивая свои слова:
— Хотели бы вы любить меня, Херонима?
Она не раздумывая ответила:
— Клянусь перед Небом, перед лицом нашего Творца, Мигель, перед Богом — да!
Тридцать первого августа 1648 года дон Мигель де Маньяра обвенчался с доньей Херонимой Карильо де Мендоса.
Наконец Севилья вздохнула спокойно. Дон Жуан по-настоящему влюбился. Донье Херониме удалось удержать подле себя этого вечного «странника любви», этого любителя любовных увлечений. Она укротила в Дон Жуане страсть!
Целых тридцать лет длилась их взаимная любовь.
Но однажды осенним вечером донья Херонима почувствовала себя плохо. Это были симптомы недуга, который ее погубил. В замке Монтесак она испустила дух. Горе дона Мигеля нельзя описать. Его жену, возлюбленную похоронили в монастыре Неж, в горах, и безутешный муж не пожелал покинуть гробницу. Полгода днями и ночами он пребывал рядом с Херонимой, чье тело все это время оставалось безымянным под мраморной плитой склепа, ибо ему было невыносимо смириться с ее уходом…
Испуганные монахи видели, как он блуждает по церкви и бормочет: «Todo est nada!» («Все — и ничего!»).
Близкий к безумию, он вернулся в Севилью, но кошмарные галлюцинации не оставляют его ни днем ни ночью.
Как-то вечером выйдя из своего дворца, ему представилась странная процессия. Она двигалась совершенно бесшумно и казалась призрачной. Скорбный кортеж проплыл мимо застывшего дона Мигеля. Вдруг он услышал собственный голос:
— Какого святого вы чествуете?
В ответ прозвучало:
— Мы несем, чтобы предать земле, тело дона Мигеля де Маньяры.