Но в ту ночь, лежа без сна в постели, она поняла, что, хотя ей очень нравился Роджер, не ему она желает победы на выборах. В нескольких метрах от нее, отделенный всего лишь стеной, хотя на самом деле далекий и недоступный, находился человек, которому она страстно, всей душой желала победы на выборах: Адриан, ее муж.
Интересно, он спит все так же — закинув руку за голову? В то далекое время их короткой совместной жизни, ночью он обычно обнимал ее, словно даже во сне боялся потерять. И сам же бросил ее, с горечью думала Таня, и даже когда она сама приехала к нему, он не хочет ее видеть. Но нет, неправда. Он хочет ее. Он так целовал ее, что она это поняла. Но хотеть — еще не значит любить, и Таня не сожалела, что отвергла его. Она скорее жалела о том, что не сдержалась и ответила на его порыв. Но ничего не могла с собой поделать — его объятия разбудили, доселе спавшие, желания, и теперь они горели в ее груди негасимым огнем, как раскаленные угли, что готовы разгореться ярким пламенем от малейшего дуновения ветерка. Да, стоит только Адриану прикоснуться к ней, и она снова вспыхнет страстью, будет умолять о нежности, требовать, чтобы он утолил ее глубокое томление.
Любовь моя! — беззвучно восклицала она. Моя единственная, вечная любовь!
На следующий день после визита Тани, Роджер вернулся домой усталый и удрученный. Он проводил митинг в той части города, где жили большей частью сторонники Адриана Честертона, и они не давали ему слова сказать, постоянно прерывая выкриками и замечаниями. Если бы Таня была там, она бы решила, что, в конечном счете, английская политическая жизнь не так уж отличается от положения дел в Ровнии!
Швырнув шляпу на вешалку в коридоре, он побрел в гостиную, но резко остановился, услышав голоса. Один из них принадлежал матери, а другой голос… Он нервно поправил галстук и вошел… и замер посреди комнаты, увидев на диване стройную темноволосую девушку. Ради всего святого, что делает в его доме Диана Бидделл?
— Добрый вечер, — холодно поздоровался он. — Вы ко мне?
— Привет, Роджер. — Голос у нее был спокойный. — Как дела?
— Отлично, спасибо. Погода сегодня тоже великолепная.
Диана сразу смутилась и опустила глаза. Миссис Пултон встала.
— Вы тут поговорите пока, а я пойду, белье доглажу.
— Ты можешь не уходить, — процедил сквозь зубы Роджер, быстро окинув взглядом туфли Дианы от Гуччи и платье от Ива Сен-Лорана и посмотрев на мать в простом ситцевом халате. — Мисс Бидделл может говорить в твоем присутствии.
— Может, и так. — Миссис Пултон неуклонно приближалась к двери. — Только белье само собой не погладится!