Он взглянул наверх.
Над ним в устье пещеры белело лицо барона.
Его резкий голос слабо донесся до ушей молодого врача:
— Вы здесь, доктор Шоу? Здесь, я знаю. Ну, не думайте, что победа ваша. Победителем останусь я, вот увидите. Я Франкенштейн! Я — повелитель всего живого, потому что я властен давать жизнь… и отнимать ее. Победителем буду я. Увидите!
Лицо исчезло в темноте.
Брайан перевел дыхание и стал спускаться дальше.
Путь здесь был труден, на скале почти не было уступов, за которые он мог бы держаться. Брайан взглянул вниз, увидел волны далеко внизу и тут же ощутил, как сместился центр тяжести. Голова закружилась, ужасное притяжение бездны овладело им.
На несколько секунд он, обливаясь потом, приник к гранитной скале.
Потом медленно опустил одну ногу, за ней другую. На отвесном обрыве нащупал несколько неровностей, послуживших опорой. Каждые двадцать пять футов, насколько он мог судить о расстоянии, он останавливался, чтобы восстановить дыхание.
Одежда его пропиталась потом, усталые ноги дрожали и подгибались, несколько раз его пробирала неудержимая дрожь.
Казалось, спуск продолжался много часов.
Стук сердца уже терялся в рокоте волн на камнях под ним. В ткань одежды проникала новая влага — морские соленые брызги. С тревогой взглянув вниз, Брайан облегченно вздохнул, увидев, что начался отлив и между обрывом и водой открылась широкая полоса берега, ведущая к бухте.
Брайан помедлил перед последним участком спуска. Все его тело содрогалось от изнеможения.
Он опустил ногу на следующий уступ, но, едва перенес на нее вес, от внезапной судороги в икре нога согнулась. Он с криком упал на прибрежный песок и — так казалось ему — проваливался все глубже и глубже в черный бездонный пруд.
Почти сразу он пришел в сознание и в бледном лунном свете увидел, что сорвался с высоты не больше двенадцати футов. Пробормотав благодарственную молитву, Брайан принялся ощупывать себя, проверяя, нет ли трещин или переломов.
Казалось, прошло много часов, пока он, мокрый и облепленный песком, выбрался в бухту и по безлюдной улице добрался до дома доктора Треваскиса. Когда он поднимался по тропе к дому, из-за поворота вдруг вывернула карета. Маленькая черная пролетка с двумя вороными в упряжке. Мелькнувшая на миг фигура возницы показалась Брайану странно знакомой. Повозка тут же скрылась за поворотом дороги на выезде из деревни.
На его настойчивый стук отворила потрясенная миссис Тревитик.
— Боже, доктор Шоу! А мы гадаем, куда вы подевались. Да вы, сэр, весь мокрый и грязный и… спаси господи, сэр, на вас кровь! Уж не ранены ли?