— Чего ты ожидал? — огрызнулась она, пытаясь поднять Маврсала на ноги.
Из окна внутрь устремились клубы тумана. Кейн что-то прокричал на нечеловеческом языке.
— Если ты убьешь Маврсала, лучше убей заодно и меня! — воскликнула Дессилин, прижимаясь к поднимающемуся на колени капитану.
Он бросил оценивающий взгляд на свою саблю. Слишком далеко.
— Оставь ее в покое, колдун! — прохрипел Маврсал. — Она виновна лишь в том, что ненавидит тебя и любит меня! Ты можешь сейчас покончить со мной, но тебе никогда не изменить ее волю!
— И кажется, ты любишь ее тоже, — мучительно произнес Кейн. — Ты глупец. Знаешь, скольких я убил прежде — других глупцов, думающих, будто они спасают Дессилин из зловещих объятий колдуна? Это ее старая игра. Еще с той поры, когда первый глупец… всего лишь игра. Ее забавляет дразнить меня своими изменами, своими планами покинуть меня с другим мужчиной. Поскольку это забавляет ее, я позволяю ей это. Но она не любит тебя.
— Тогда почему она вонзила сталь в твою спину? — Отчаяние сделало Маврсала безрассудным. — Она ненавидит тебя, колдун, и любит меня! Оставь при себе свои басни, чтобы утешаться ими в безумии. Твои чары не изменят чувств Дессилин ко мне, не изменят они также истину, которую ты не хочешь видеть! Так что убей меня — и будь проклят. Тебе не дано изменить мир, и Дессилин тебе не удержать!
Голос Кейна звучал странно, его лицо отражало мучительное отчаяние.
— Убери ее с глаз моих долой! — проскрежетал он. — Убирайтесь отсюда, оба! Дессилин, я даю тебе свободу. Маврсал, я даю тебе любовь Дессилин. Забери свою красотку и покинь Карсультьял! Думаю, у тебя будет мало поводов благодарить меня!
Когда они, пошатываясь, направились к потайной двери, капитан сорвал украшенную изумрудом брошь Дессилин и швырнул ее Кейну.
— Оставь себе свой рабский ошейник! — проворчал он.
— Ты глупец, — тихо произнес Кейн.
— Как далеко мы от Карсультьяла? — прошептала Дессилин.
— В нескольких лигах — мы едва еще отплыли, — ответил Маврсал дрожащей рядом с ним девушке.
— Я боюсь.
— Тс-с. Ты покончила с Кейном и всем его колдовством. Скоро наступит рассвет, а мы будем далеко от города и зла, которое в нем познали.
— Обними же меня крепче, любовь моя. Мне так холодно.
— Морской ветер холоден, но чист, — сказал он ей. — Он унесет нас к новой жизни.
— Я боюсь.
— Тогда обними меня крепче.
— Кажется, теперь я вспоминаю…
Но уставший капитан уже заснул. Глубоким, глубоким сном — последним неомраченным сном, которым ему довелось уснуть.
Ибо на рассвете он очнулся в объятиях трупа, покрытого пятнами разложения трупа давно умершей девушки, которая когда-то повесилась от отчаяния, не перенеся смерти своего любовника-варвара.