В шесть утра приезжает медсестра и сообщает мне о времени суток. Другого способа определить, который час, у меня нет, остается верить на слово. А я отлично знаю, как лживы могут быть слова. По ночам со мной сидит сестра доктора. Она говорит, что у нее бессонница и ей нравится сидеть и читать, когда я сплю. Я ей не верю. Пытаться определить правдивость слов этих двух женщин — единственное, чем я время от времени себя развлекаю. На данной стадии я фактически только мозг.
Утренний ритуал ограничивается умыванием, кормлением и удалением моих скопившихся за ночь физиологических выделений. Одна из двух медсестер, что ухаживают за мной в дневное время, включает классическую музыку. Я улыбаюсь и издаю одобрительное мычание. Из них двоих она — моя любимая.
Умывание — процедура, с одной стороны, приятная и успокаивающая, с другой — весьма болезненная. Прочищаются трубки, которые вьются змеями от моих плеч и бедер вниз, напоминая собой странные одежды из синтетической кожи; области вокруг них моются щеткой, таким образом удаляются ороговевшие клетки, затем эти места смазываются антибактерицидной мазью. Эта часть процедуры особенно мучительная и сопровождается лишь моими страдальческими стонами. Если боль становится невыносимой, мне дают опиаты.
Когда я под допингом, я не могу наслаждаться самой приятной частью моего умывания. Одна из медсестер, моя любимая, водит мягкой мыльной губкой по моим новым соскам, а затем скользит вниз, к нежной и жадной плоти между моими будущими ногами. Я уверена, выражение моего лица и судороги тела, вызванные оргазмом и ей тоже доставляют удовольствие. Я слышу, как учащается ее дыхание.
После утренних процедур меня оставляют в полной темноте. Тихо, не отвлекая и не раздражая, играет музыка, так что я могу предаться мечтам о будущем, оплакивая свое печальное прошлое. Потом приезжает доктор.
Доктор. О! Я отлично помню его лицо и его руки с длинными тонкими пальцами, как у пианиста. Он высокий и стройный, у него вьющиеся каштановые волосы. Конечно, я сделала свой выбор не потому, что он привлекательный, умный и красноречивый мужчина, хотя это в значительной степени повлияло на принятие решения. Я хорошо помню тот вечер, когда он пришел ко мне. В память врезалось каждое его слово.
Рак лишил меня груди и лимфатических узлов, я проходила курс жестокой химиотерапии и осталась без волос. Прогнозы были неутешительными. Доктор появился в палате после того, как завершились часы приема посетителей. Ко мне никто не приходил, никто не нарушал культивируемое отшельничество дожившей до семидесяти восьми лет писательницы. Поэтому, когда двое незнакомых мужчин в уличной одежде вошли в палату и направились к моей кровати, я смертельно испугалась и приготовилась звать на помощь медсестру.