Что ж, раз так, придется вглядеться внимательнее. В следующий заход. Можно даже будет один раз взять пониже и поближе.
Там, где выступал из воды острый плавник, сквозь прозрачную зелень воды стали проступать размытые очертания чего-то темного, большого, движущегося. И каждый ощутил в этот момент, насколько ненадежна их лодчонка. Небольшой кусок заполненной воздухом резины в океане, неустойчивый и уязвимый. Они смотрели, не моргая, тела словно сковал паралич. У всех. Прочие страхи и иные проблемы сейчас отшвырнуло на задворки. Взгляды проецировали заклинания — мимо, отверни, не будь акулой…
Очертания под водой приобретали четкость, словно кто-то медленно подкручивал рукоять настройки. Вытянутое, сужающееся к хвостовой оконечности туловище рыбы, вертикальный хвостовой плавник, плавно отклоняющийся влево-вправо… Стали различимы крылышки боковых плавников…
То, что надвигалось, становилось все больше с каждым метром и мгновением…
— Держитесь, хватайтесь крепче за что угодно, — прошептал Алексей, испугавшись говорить громко. Подавая пример, осел, почти лег на днище, вдавился в него. Остальные не двинулись, боясь пошевелиться и тем самым спровоцировать эту огромную подводную мразь на нападение.
Рыба подходила к лодке под углом. Плавник оставлял за собой вспененный след. Увеличенное толщей воды (хотя кто вспомнил сейчас об этой физике!) туловище рыбы протягивалось к корме. Оно казалось людям огромным.
Уже у самой лодки, словно решив снять последние вопросы, рыба вильнула, меняя направление. Поворачиваясь, показала себя до белого брюха. Глаза людей зафиксировали: жабры, как разрезы, дуговой изгиб приоткрытой пасти — жуткая плотоядная улыбка, широко расставленные выпученные глаза.
— Акула, — выговорил кто-то.
Акула заходила под нос лодки. Плавник приблизился к вздернутому надувному баллону. Раздалось мерзкое шуршание. Нос приподнялся.
— Ой, мама! — вскрикнула Татьяна, поднимаясь вместе с лодкой. Вместе с лодкой она и опустилась. Остро — угольный плавник парусом выплыл из-под резины с другой стороны.
Рыба отплыла на десяток метров, развернулась и вновь принялась описывать круг — с лодкой в центре. Михаил, взглядом и стволом проводив акулу, так и не нажал на спуск. Стрелять маленькими пульками в такую тушу ему показалось бессмысленным. А Борисыч свой автомат даже не поднял с колен.
Откуда-то издали долетал самолетный гул.
— Может, швырнуть ей сотку баксов — отвяжется? — из-под полотенца слабым голосом предложил Вова.
— Идиот, — с шумом выдохнув воздух, сказал Михаил.
И вздрогнул.
Вздрогнул еще раз — могло показаться, кашлянул.