Медленно обходя сад, он старался выглядеть в глазах возможных наблюдателей просто задумчивым, постепенно приходящим в себя. Тем не менее, благодаря темноте ему удалось перекинуть за ограду все пять записок с почти профессиональной ловкостью. Потом он вернулся в дом.
Там он уселся смотреть одну из двух копий «Касабланки», найденных у Эрика в фильмотеке. Последняя катушка уже подходила к концу, когда ему показалось, что он услышал странный свист где-то снаружи. Выглянув в окно, он никого не увидел. Потом свист раздался снова, на этот раз откуда-то сверху. Неужели Лумис уже получил его сообщение? Может, так он ему отвечает? Ему нельзя спускаться во двор, чтобы не возбуждать подозрения Окку или Маквиттера. И лифтом пользоваться тоже нельзя.
Он оставил плёнку крутиться дальше, а сам с трудом, стараясь не шуметь, поднялся на три с половиной этажа до крыши. Там он несколько минут стоял на открытой веранде.
Что-то легко ударило его по голове и отскочило. Ноэль разглядел у своих ног бумажный шарик и подобрал его. На парапете здания в полуквартале от него маячили какие-то силуэты, но ближе не было видно ни души. Наверное, сунули в пневматическое ружьё и выстрелили. Он ещё несколько минут постоял на крыше, словно наслаждаясь ночным видом.
Потом, при мерцающем свете экрана, по которому двигались Богарт и Бергман, он прочитал: «Сообщение получено. Вегу прикроют. О Маквиттере позаботятся. Вы просто уйдёте. Поступайте, как договорились. Хорошая работа. Р-к».
Он услышал мягкий толчок снаружи — «роллс-ройс» въехал на пандус, ведущий в гараж. Ноэль сжёг записку и уселся досматривать фильм.
— Почему ты не одет? — спросил Эрик, когда Ноэль спустился к завтраку поздним воскресным утром.
— Не вижу повода. Мы же одни, — отозвался Ноэль, усаживаясь к столу и в два глотка осушая свой клюквенный сок. В столовой были только Эрик и Маквиттер. Распахнутые этим утром шторы позволяли любоваться ярким солнечным светом и зеленью за окнами. Алана улетела сниматься в Милан накануне утром. Ноэль столкнулся с ней на лестнице; она взглянула на его разукрашенное синяками лицо и бросилась к себе. Они не сказали друг другу ни слова.
— Позавтракаешь — и немедленно одевайся, — распорядился Эрик. Поданное к завтраку яйцо всмятку в его тарелке уже превратилось в месиво из желтка и скорлупы, а он всё продолжал стучать по нему ложкой. Потом, так и не прикоснувшись к еде, отставил тарелку в сторону. И Ноэль всё понял.
— Сегодня? — спросил он.
— Вы встречаетесь в два часа. Он должен быть на месте.
Получив возможность наконец заговорить в открытую, Эрик как будто немного успокоился.