март, 1976 г.
Безмятежную морозную тишину утра прорезал крик.
Ноэль Каммингс круто развернул велосипед, останавливаясь у ограждения, и прислушался. Одна обутая в кроссовку нога по-прежнему оставалась в плотном металлическом стремени педали, другая нерешительно свешивалась над тонкой бетонной опорой.
Ни звука.
С Гудзона налетал порывистый ледяной ветер, но он все равно опустил капюшон спортивного свитера, чтобы лучше слышать.
По-прежнему ни звука.
Ветер, что ли, засвистел на полуразрушенном складе — там, справа, среди болтающихся листов железа? Может быть. А может, это просто ранний водитель слишком быстро свернул за угол внизу, на Вест-стрит, вот покрышки и заскрипели.
Ноэль прищурился, всматриваясь в проходящую внизу улицу сквозь ограждения эстакады Вест-сайдского шоссе. С тех пор как около года назад одна секция неподалеку отсюда обвалилась, шоссе перекрыли к югу от Тридцать четвёртой улицы. Точнее, перекрыли для легковых машин и грузовиков, но пешеходы продолжали им пользоваться. Однако ещё чаще им пользовались велосипедисты, вроде Ноэля, который этим ранним мартовским утром был здесь один. Внизу он мог различить кузов ползущей по улице мусорной машины.
Должно быть, просто показалось, решил он и снова надел капюшон.
На востоке, за отвесными, словно скалы, рядами зданий ночная тьма начала уступать место на горизонте бледному кобальту. Скоро рассвет.
Потом крик раздался снова. Даже в капюшоне Ноэль был уверен, что ему не послышалось. Крик был таким ясным, звучал так близко, что Ноэль смог определить направление — впереди и справа — и даже различить несколько испуганных слов: «Нет… не хотел».
На складе в окошке второго этажа замигал огонек — на одном уровне с Ноэлем. Крик тут же оборвался.
Ноэль метнулся через дорогу к правой обочине. Огонек мигал в третьем окне; как будто там жгли спички или держали на ветру зажигалку.
Потом Ноэль снова услышал голос: теперь в нём была мольба, он звучал тише и прерывистей, словно человек задыхался и пытался хватать ртом воздух.
Ноэль перегнулся через металлическое ограждение, силясь разглядеть, что происходит на складе. Мусор по всему полу, наполовину оторванные доски свисают с потолка и стен. Он различал лишь силуэты: первый отползал, пятясь, двое других угрожающе нависали над ним. Один из двоих вытягивал руку, сжимая в ней что-то остроконечное, и наносил удар за ударом, и за каждым следовал стон, вскрик, ещё одно «нет».
— Эй! Что там происходит? — заорал Ноэль. — Прекратите!
Огонек погас.
Из неожиданно восстановившейся тьмы кто-то ответил:
