Он ждал, чтобы Эрик сам сделал первый шаг. Когда загорелое лицо обернулось к нему, выражение его казалось напряжённым, словно Эрик пытался не думать, может быть, не плакать. Он провёл рукой по выгоревшим на солнце волосам и сказал не дрогнувшим голосом:
— Интересный узор, а?
Ноэль проследил его взгляд: орнамент вился и переплетался по полу — а Эрик продолжил:
— Наверное, отправлю кого-нибудь его скопировать, потом увеличу, сделаю большую фреску и повешу на стену напротив диджейской будки. Она умерла, да? — спросил он тем же сдержанным тоном. Белая туфля оттирала белое пятно присохшей к плиткам жвачки.
— Так и не пришла в себя.
— Значит, она так и не узнала правды?
Ноэль не видел смысла и дальше что-то скрывать.
— Она знала, кто я такой.
— И думала, что ты виноват?
Ноэль вздохнул.
— Да.
— Сожалею.
Эрик помолчал, потом заметил:
— Без неё всё будет уже не так.
— Да.
Эрик наконец оттёр жвачку. На фоне серых соседок плитка казалась светло-жёлтой.
— Она звала меня с собой в Париж, — сказал Ноэль. Он и сам не знал, зачем рассказывает об этом Эрику. Знал только, что так нужно. — Мы должны были улететь шестичасовым рейсом. Она была очень настойчива. Всё уже для нас спланировала. Она умоляла меня поехать с ней. Думаю, чтобы спасти тебя.
— Чтобы спасти себя, — ответил Эрик и, ничего не объясняя, продолжил: — Ну что ж, профессор Каммингс, у вас почти получилось. Богатство, слава, счастье. Всё было так близко…
— Я побить себя готов за то, что не дал ей этой маленькой радости.
Эрик был удивлён.
— Ты ей отказал?
— Я не мог сказать «да».
— Из-за книги?
— Книга? Нет. Не в ней дело. Я сам не знаю, в чём, — ответил Ноэль, не желая вдаваться в объяснения — объяснять пришлось бы слишком много.
Эрик пристально посмотрел на него, его глубоко посаженные внимательные голубые глаза удерживали взгляд Ноэля: без вызова и соперничества, не пытаясь понять, что он скрывает, ничего не требуя и не осуждая. Он смотрел так, словно наблюдал какое-то крупное космическое явление, которое было в небе всё это время, но он только сейчас впервые это заметил.
— Я знаю, в чём дело, — сказал Эрик без тени превосходства или торжества. Он словно констатировал факт, настолько простой, что он не нуждался в повторении: — Во мне.
— Да. В тебе, — просто ответил Ноэль: это была правда.
Сзади подошла группа людей, вынуждая отступить в сторону, разрушая момент и внезапное смущение, которое охватило Ноэля после признания. К счастью, Эрик не стал развивать тему, а спросил, что случилось на слушании.
— Теперь всё будет хорошо, — ответил Ноэль, понимая, что это звучит очень неопределённо.