— Похоже, тут все в порядке, — сказал Дорранс, поднимаясь со своего места. Он закрыл конверт и убрал его в ящик стола. — Не хотите выпить?
Такое он предлагал впервые.
— Конечно, — согласился Ноэль.
Может, Лумис и прав, чем больше Ноэль крутится поблизости, тем больше на него обращают внимания.
Дорранс отдал распоряжение по интеркому, и они поднялись на лифте в большую гостиную на основном этаже, где Окку, дворецкий, как раз расставлял напитки на кофейном столике.
— Поставьте какую-нибудь музыку, — предложил Дорранс. — Я не знаю толком, что там есть. Обычно её выбирают Эрик или Алана.
Стереосистема, которую Рэдферн установил у себя дома, была великолепна. Она состояла из предусилителя, радиоприемника, двух вертушек под пластинки, двух катушечных и одной кассетной деки, которые подключались к десяткам колонок, расставленных по всему дому и огромных усилителей мощностью в несколько тысяч ватт, расположенных где-то в подвале. Вся техника управлялась с помощью сенсорных панелей: глазу представали всего лишь гладкая черная поверхность и едва обозначенные на ней границы клавиш. Электроника была рэдферновской марки — наверняка самой последней и дорогой модели.
Он выбрал кассетную копию той пленки, которую буквально на днях доставили в «Хватку», длилась она час. Он отрегулировал громкость и вернулся к Доррансу, который сидел в кожаном кресле-качалке и смотрел на сад.
— Эрика и Аланы сегодня, похоже, нет дома? — спросил Ноэль, пытаясь завязать разговор.
— Они улетели на Бермуды на несколько дней.
Ноэль сел.
— Вот почему сегодня так тихо.
— Они и их друзья иногда бывают ужасно шумными, — согласился Дорранс почти с тоской, как показалось Ноэлю. — Расскажите мне о себе, Ноэль.
Ноэль едва не поперхнулся водкой с тоником. Ну вот, началось.
— Нечего особенно рассказывать.
— Вы ведь не глупый молодой человек. Образованный. Какое у вас образование? Закончили колледж? — Ноэль утвердительно кивнул, и Дорранс продолжил: — И, тем не менее, вы работает в баре. Почему?
— Вы уже второй, кто меня сегодня об этом спрашивает. Наверное, можно назвать это разочарованием в академических кущах.
— Понимаю, — ответил Дорранс, но убежденности в его голосе не было. — Продолжайте.
— Ну, я «вышел из чулана» пару лет назад, на Побережье. — Ноэль врал с легкостью, слова лились сами собой — так хорошо он их отрепетировал и так часто в последние дни повторял. — Я решил тогда, что мне надоело лицемерие. Решил, что буду жить по-своему, и это не везде пришлось ко двору. Последним, что меня держало, был мой любовник, из Беркли. Когда я от него ушёл, порвалась последняя ниточка, связывавшая меня с моей старой жизнью. Поэтому я приехал в Нью-Йорк.