Он сел, спустил ноги на холодный пол. Долго сидел, глядя в пол, потом рывком встал, подошел к двери, со всей силы ударил кулаком:
– Эй!
Прислушался, Ничего. Он стукнул в дверь снова. Крикнул:
– Эй, ты! Подойди, я только хочу спросить! Затаил дыхание. Никто не отозвался. Он несколько раз лягнул дверь.
– Чего шумишь? – недовольно спросил приглушенный голос. – Хочешь дубинкой по черепу получить? Мы это быстро!
– Эй, друг, – Джош обрадовался, что слышит нормальную человеческую речь. – Скажи, ко мне ведь приходили? Ученый, Рудгер… Мне же это не показалось, это на самом деле было?
– Не знаю, кто тут к тебе приходил, – неохотно сказал голос. – Я только что заступил.
– Тебе ничего не говорили? Ничего не слышал?
– Не знаю я ничего!
– А завтра уже наступило? Сейчас что: день, ночь, утро?
– Замолчи! Нам нельзя разговаривать с заключенными.
– Но мы уже говорим.
– Только потому, что я знаю тебя, стрелок. И уважаю. Но я не собираюсь продолжать разговор.
– Эй, может, ты разузнаешь кое-что для меня? Тишина.
– Слышишь? Эй!… Друг!… – Поняв, что ответа не будет, Джош выругался и вернулся на нары. Он лег лицом вверх и стал безучастно следить, как на потолке рядом со светильником вызревают тяжелые капли, набухают и срываются вниз, разбиваясь о пол.
Вскоре ему стало казаться, что это вовсе не капли, а какие-то толстые жуки, выползающие из каменных норок на неяркий огонь керосинового светильника. Их было много, они все ползли и ползли – падали и ползли, ползли и падали.
Роились.
Бескрылые жуки-могильщики, похожие на свежеотлитые пули. Жирные, отъевшиеся, разбивающиеся вдребезги.
Похожие на капли воды…
Ползающие по потолку жуки вдруг пронзительно заскрежетали, и Джош, вздрогнув, пришел в себя.
Скрежетала дверь.
Он вскочил, уже зная, кто это пришел. И не ошибся – в камеру шагнул Руцгер.
– Собирайся, стрелок, – сказал ученый. – Ты свободен.
– Мне нечего собирать, – усмехнулся Джош. – Я готов.
– Тогда пошли…
Они вышли в узкий коридор. Там их встретил тюремщик в робе, он приветливо глянул на стрелка и сказал:
– Я надеялся, что ты у нас долго не пробудешь.
– Это ты со мной говорил?
– Я, – тюремщик понизил голос. – Только не рассказывай никому. Нам настрого запрещено разговаривать с заключенными. Если начальство узнает, то меня уволят.
– Ты так держишься за это место?
– Здесь неплохое жалованье. И работа спокойная.
Втроем они направились к выходу. Рудгер шел впереди, Джош и тюремщик держались рядом.
Джош никак не мог поверить в свое освобождение. Он ждал, что вот сейчас какая-нибудь тень отделится от стены, преградит дорогу, велит возвращаться в камеру.